Призраки Сумеречного базара. Книга первая - [8]

На мгновение он увидел пустые глаза мертвой Охотницы, а потом все поглотила тьма. Сам он тоже был пуст. Зачем он вообще сражался?

Но он вспомнил. И не позволил себе забыть.

Тесса, подумал он. Уилл.

Мысли о них всегда были сильнее отчаяния. Он не мог сдаться и предать их.

Они были Уиллом и Тессой, а ты был Кэ Цзянь Мином. Ты был Джеймсом Карстерсом. Ты был Джемом.

Джем выхватил из-за пояса кинжал. С боем поднялся на ноги и отшвырнул оборотня в открытую дверь кабины. Потом посмотрел на Лили.

Перед ней стоял Рафаэль. Одной рукой он закрывал ее, как щитом; его кровь зловещими пятнами алела на палубе. Человеческая кровь ночью казалась черной, но вампирская оставалась красной даже во тьме. Лили выкрикнула его имя.

Брату Захарии срочно требовался его посох, который катился по доскам палубы, серебрясь в лунном свете и гремя, словно кости. На нем отчетливо была видна резьба – темная тень на серебре. Посох подкатился к ногам мальчика, только что шагнувшего наружу, в этот кровавый хаос.

Джонатан Вейланд ошеломленно смотрел на Брата Захарию, оборотней и мертвую Охотницу. Женщина-оборотень готовилась вот-вот прыгнуть на него. Мальчик был слишком маленьким – он еще даже не носил воинских рун.

Брат Захария знал, что не успеет.

Мальчик обернулся – в лунном свете его волосы сияли золотом, – и подхватил посох Захарии. Маленький и стройный, хрупкая преграда на пути тьмы, он бросился навстречу оскаленным клыкам и выпущенным когтям. И сбил волчицу с ног.

На мальчика бросились еще двое, но одного убил Захария, а мальчик развернулся и сшиб второго. Когда он изогнулся в воздухе, то был похож не на тени (как вампиры), а на свет.

Мальчик приземлился на палубу, широко расставив ноги и вращая посохом, и засмеялся. Но это был не милый детский смех, а дикий, неистовый хохот, заглушавший шум моря, вой ветра, голоса Безмолвных Братьев – юный, уверенный, радостный и немного безумный.

Совсем недавно Брат Захария заметил, что смех он слышит нечасто. Однако думать, сколько лет прошло с тех пор, как он в последний раз слышал такой смех, было невыносимо.

Он ударил кинжалом оборотня, а потом еще одного, бросившись между мальчиком и волками. Один прорвался мимо и прыгнул на мальчика, и Захария услышал, как тот тихо вскрикнул сквозь стиснутые зубы.

Ты в порядке? – спросил он.

– Да! – выкрикнул мальчик. Брат Захария слышал его тяжелое дыхание у себя за спиной.

Ничего не бойся, сказал брат Захария. Я сражаюсь вместе с тобой.

Кровь Захарии была холоднее моря, и сердце его оглушительно колотилось, пока он не услышал, что на помощь к ним идут Роберт Лайтвуд и Лили.

Как только сопротивление оборотней было подавлено, Роберт увел Джонатана на мостик. Захария вновь обратил внимание на вампиров. Рафаэль снял куртку. Оторвав кусок своей рубашки, Лили перевязывала ему руку и плакала.

– Рафаэль! – восклицала она. – Рафаэль, не надо было тебе этого делать!

– Что хуже: рана, которая заживет за ночь, или потеря ценного члена клана? – спросил Рафаэль. – Я действовал в своих интересах. Я всегда так поступаю.

– Хочется верить, – пробормотала Лили, сердито утирая слезы тыльной стороной руки. – Что бы я делала, если бы с тобой что-нибудь случилось?

– Надеюсь, что-нибудь полезное, – сказал Рафаэль. – Пожалуйста, в следующий раз оторви ткань для перевязки с одежды кого-нибудь из дохлых оборотней. Их тут навалом. И прекрати плакать и позорить клан перед Сумеречными охотниками.

Лили проследила за взглядом Рафаэля – тот смотрел ей за спину, на Брата Захарию. Ее тушь потекла и смешалась с кровью, но вампирша бодро улыбнулась Захарии, показав все клыки.

– Может, я решила порвать рубашку ради нашего Брата Смотри-Какая-Красотария.

Рафаэль закатил глаза. И поскольку он на нее не смотрел, Лили могла теперь посмотреть на него. Брат Захария заметил, как она подняла руку с ногтями, накрашенными красным и золотым, и потянулась к кудрям Рафаэля, словно хотела коснуться теней над его головой, – но тут же сжала ее в кулак. Такой роскоши вампирша себе не позволила.

Рафаэль жестом отогнал ее и встал.

– Идем. Нужно найти инь-фэнь.

Это было несложно. Инь-фэнь оказался в большом ящике в одной из кают на нижней палубе. Лили и Брат Захария вдвоем вынесли ящик наверх: Лили явно готова была закатить сцену, если бы Рафаэль только попытался помочь.

Даже спустя столько лет при виде инь-фэня, мерцающего в лунном свете, у Брата Захарии скрутило желудок, будто само это зрелище перенесло его на лодку в ином, далеком море – туда, где он бы ни за что не удержался.

Лили подошла к борту, собираясь перевалить через него ящик, чтобы тот канул в голодных волнах.

– Лили, нет! – крикнул Рафаэль. – Еще не хватало, чтобы реки моего города кишели русалками под наркотой! А потом в канализации станут находить светящихся серебром аллигаторов. Никто, конечно, не удивится, но я-то буду знать, что это все из-да тебя, и буду очень, очень в тебе разочарован.

– Вот никогда ты не даешь мне повеселиться, – проворчала Лили.

– Я никому не даю повеселиться, – сказал Рафаэль, и вид у него при этом был исключительно самодовольный.

Брат Захария уставился в ящик, полный серебристого порошка. Когда-то в нем заключалась для него вся разница между быстрой и медленной смертью. Он зажег огонь с помощью руны, известной только Безмолвным Братьям, и предназначенной выжигать разрушительную магию. Жизнь и смерть обернулись пеплом, летящим по ветру.