Призраки рядом с тобой - [52]

— Я не верю в эту сказку и хочу как можно скорее забыть ее. Хаос никогда не войдет в мою душу, потому что его не существует. Черная Бездна — всего лишь выдумка человека, скрывшего свое имя. Она мне неинтересна.

С этими словами я лила святую воду из голубоватой пластиковой бутылки, и она размывала нарисованный на полу лабиринт. А потом в моих устах зазвучали слова молитвы, непонятные слова на церковнославянском, которым некогда научила меня бабушка:

— Да воскреснет бог, и расточатся врази его, и да бежат от лица его ненавидящие его. Яко исчезает дым, да исчезнут: яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих бога… — Я думала, что давно забыла эту молитву, но теперь не только повторяла слова, но и понимала смысл сказанного. — Аминь. Осталось только расплавить амулет и все. basta

Достав из рюкзачка форму для отливки, я уложила в нее медальон и начала сооружать небольшой костерок Запахло бензином.

— Виктория, ты собираешься поджечь дом?

— Нет, просто необходимо уничтожить амулет, расплавив металл.

Толкачев покрутил пальцем у виска. Мы обсуждали эту проблему довольно долго. Я настаивала. Что амулет надо расплавить здесь, а Петька путал пожаром. Внезапно спор заглушил грохот обрушившегося на наши головы неба. Ослепительная молния расколола потолок и ударила туда, где совсем недавно находился вход в зловещий мир Хаоса. В одно мгновение серебро амулета уподобилось жидкой ртути, заполнив крестообразную лунку формы, а нас с Петькой отшвырнуло в разные стороны. Легкие язычки пламени заплясали на бензиновой лужице. Я потянулась к форме…

— Стой, Барышева, обожжешься!

— Надо взять крест.

Но сделать это было невозможно — пожар набирал силу. Мы едва успели сбежать вниз по винтовой лесенке, как стропила башенки обрушились, и в спины ударила волна раскаленного воздуха.

— Пожар! Все вниз! — орали мы, проносясь по лестницам горящего дома

По пути к нам присоединилась перепачканная грязью Танька Панкратова, а этажом ниже — Акулиничева вместе с Ивойловым, который, завершив свои дела, успел прийти ей на помощь. Логинова поджидала внизу, у подъезда. Скрестив на груди руки, она по-наполеоновски наблюдала за пожаром.

— Мертвякам конец. От огорчения они рассыпались в пыль, — доложила Зизи, — кстати, где вы так долго пропадали? Мы с Ивойловым даже утомились.

Утомилась она сильно — лицо и руки были в крови, свитер порван, а волосы всклокочены и осыпаны толстым слоем бурой пыли.

— Да, Акулиничева, твой балахон приказал долго жить.

Та охнула:

— Меня же мама убьет! Она покупала его в Москве, в бутике "Кензо". Это вам не подделка с рынка.

— У наших родителей найдутся и более серьезные поводы для детоубийства, — заметил Ивойлов, — теперь по домам?

— В принципе, все свободны, — произнесла Логинова, — но лично я еду в Алексино. Барышева, должно быть, составит мне компанию, если, конечно, ей не плевать на просьбу Незнакомца.

Я не успела ответить, заговорил Толкачев:

— Снявши голову, по волосам не плачут. В Алексино, так в Алексино хотя не понимаю, зачем туда ехать, сестренка.

— По дороге расскажу. Который теперь час?

Петька посмотрел на часы:

— Если поторопимся, успеем на последнюю электричку.

Упомянутая в разговоре электричка вновь вернула к загадочным словам Сергея Ивойлова. Что ждет его нынешним летом? Может ли пророчество потерять силу вместе с исчезновением Прохода во вселенную Зла?

— Не отставай, Вика! — донесся голос Светки Акулиничевой.

Я прибавила шаг. Мы благополучно добрались до вокзала и успели сесть в поезд за пять минут до его отъезда. Дорога до Алексино оказалась утомительной. У меня разболелась голова, хотелось спать, но уснуть не удавалось. Против волн перед глазами вставали картины пережитого, отгоняя подкрадывающийся сон. Остаток ночи мы провели на алексинском вокзале. Время коротали в туалетах, смывая копоть и кровь, приводя в порядок перепачканную одежду. Незадолго до рассвета мы направились к графской усадьбе. По дороге я рассказала, как мы с Петькой заблудились, удирая с кладбища, и эта история послужила поводом для шуток и смеха.

Перед входом в "садово-парковый комплекс усадьбы графов Вольских" Логинова долго рассматривала стенд со схемой парка Обнаружив под номером 27 упоминание об античной беседке, она перелезла через низенький заборчик и двинулась вперед, увлекая за собой всю компанию. Мы долго бродили по заснеженным аллеям, пока Зизи не указала на несколько невзрачных камней, торчащих из сугроба

— Возможно, это она.

Снег пришлось разгребать руками, но энтузиазм успешно заменил лопаты, и вскоре пол беседки был расчищен. Задело взялась Логинова. Опустившись на колени, она начала простукивать плиту за плитой. Собравшись в кружок мы наблюдали за ее действиями. Одна из плит привлекла внимание Зизи, и она простучала ее тщательнее других. Потом извлекла из рюкзака стамеску (надо же, она все предусмотрела заранее!) и начала расковыривать пол беседки.

— Мужчины, помогите.

Мужчины — Сережка с Петькой — надавили на превратившуюся в рычаг стамеску, и плита немного приподнялась. Когда ее немалыми усилиями отодвинули в сторону, мы увидели небольшое углубление, в котором стоял керамический сосуд. Предметы перед глазами расплылись и странно заблестели. Не хватало только расплакаться, как наивная малолетка… Впрочем, Логинова тоже украдкой вытерла нос — до этого момента мы воспринимали Незнакомца, как живого, и случившееся теперь стало еще одной маленькой смертью. В конце аллеи появились люди. Зизи опустила урну в рюкзак, и мы пошли прочь.