Призраки Ойкумены - [53]
– Антон Францевич! Отец родной, с прибытием вас!
– Стол! Баню!
– Сей секунд, барин! Ох, да что ж это вы по-летнему?! Себя не бережете!
– Комнаты для гостей! Живо!
– В тепло давайте… Сенька! Петро, Ганна!
– Туточки мы…
– Слыхали, что барин велит? А ну, быстро, пчелками метнулись!..
Унилингва мешалась с местной певучей речью. Вокруг сделалось людно и голосисто. Ночь обернулась днем от света электрических фонарей, керосиновых ламп и факелов. Вот уже набрасывают на плечи шубу размером с добрый шкаф, подхватывают под руки, ведут, считай, несут в дом.
– Водки!
Двери распахнулись настежь. Навстречу коллантариям хлынула пестрая толпа, в центре, кособочась запойным пьяницей, плясал медведь. Шум, гам, радуга юбок, алый шелк косовороток. Белозубые улыбки, звон монист, сверкают серьги, блестят глаза:
– К нам приехал…
– …наш любимый…
Над бедламом взлетел, набрал силу гитарный перебор:
– Антон Францыч, дорогой!
Гитарист щеголял рубахой лилового атласа и хромовыми сапогами. Штаны натянуть он спросонок забыл или попросту не успел. Голые ноги посинели от холода, кожа взялась мелкими пупырышками, коленки тряслись, стучали друг о дружку, но героический музыкант лишь взвинчивал темп. Музыка вертелась, скакала, ходила колесом. Перед Диего, как по волшебству, возник серебряный поднос. Пышный каравай венчала солонка, дребезжали хрустальные рюмки, полные до краев.
– Угощайтесь, гости дорогие!
– С приездом, Антон Францевич!
– …милый друг Антоша…
– …друг ты наш Антоша…
– …друг Антоша, пей до дна!..
– Тоша-тоша, пей…
– До дна!
Маэстро не успел опомниться, как в левую руку прыгнула на редкость самостоятельная рюмка, а в правой оказалась поджаристая, еще горячая краюха, щедро сдобренная солью.
– До дна!
Водка ухнула в глотку. В животе вспыхнул огонь. Диего гулко выдохнул, опасаясь, что изо рта вырвется струя пламени, захрустел горбушкой. Лишь сейчас маэстро сообразил, что голоден как волк.
– Прошка, язви тебя в душу! – хохотал Пшедерецкий. В его веселости звучал болезненный надрыв, сулящий истерику. Дон Фернан не позволил бы себе такого поведения ни в кабаке, ни на эшафоте. – Ну, потешил, брат! Ублажил! Где цыган-то раздобыл? Посреди ночи, а?
Цыгане, с опозданием дошло до Диего. Ну конечно, эти шумные весельчаки – цыгане. С тех пор, как Террафима вступила в Лигу, и космические рейсы на родину Пераля сделались регулярными, цыгане объявились и в Эскалоне. Впрочем, от эскалонских бродячих актеров, танцоров, воров и конокрадов они мало чем отличались.
– Нарочно держал, Антон Францевич, – смеялся в ответ счастливый Прошка, красавец с седой львиной гривой. – К вашему возвращению! А они, ироды гулящие, все удрать норовили! Шило у них знамо где! А я им: я вам удеру, бездельники! Как я барина встречу? Какая ж встреча без цыган?!
Гвалт начал стихать, коллантариев повели в дом. Переступив порог, Диего, как в ванну с горячей водой, рухнул в плотное, хоть ножом режь, тепло протопленной усадьбы. Вокруг мелькали слуги, ловко огибая гостей: несли блюда, тарели, графины, столовые приборы, подносы с закусками. Пахло мясом, жареным на углях. Рот маэстро наполнился слюной, в животе постыдно забурчало. Есть хотелось так, словно приехал с голодного края. К счастью, томить гостей никто не стал: слово хозяина здесь было законом, а расторопность Прошки оказалась выше всяких похвал. Через пять минут, ополоснув руки горячей водой, все уже сидели в обеденной зале за столом, покрытым кружевной накрахмаленной скатертью.
В свете электрических канделябров, стилизованных под древние подсвечники, склизко поблескивали маслята – крепенькие, соленые; точил слезу окорок, нарезанный ломтями; в плошках алела моченая брусника, исходила паром гречневая каша с телячьими мозгами и шкварками; крепостным бастионом воздвиглась румяная кулебяка о дюжине слоев. А темные грузди в густом сметанном снегу? Воздушные пышки? Серебряные судки с икрой красной и черной, с желтыми кубиками сливочного масла, со сверкающими крупинками льда? Бесчисленные соусники и масленки, плошки с квашеной капустой, хрусткой даже на вид? Когда двое поварят в колпаках внесли запеченного целиком подсвинка – с пылу с жару, корочка еще дымится, когда успели-то?! – гости только охнули.
– Дамы и господа! – хозяин усадьбы встал монументом во главе стола. Взгляды собравшихся обратились к нему. – Я хочу выпить… Ну, собственно, это все, чего я хочу.
Отсалютовав рюмкой, Пшедерецкий мелкими глоточками выцедил крепчайшую хреновуху и придвинул к себе тарелку с жареными карасями. Слуги, разделав благоухающего подсвинка, оделили каждого из гостей исполинской порцией, после чего тихо удалились. На долгое время в зале воцарилась музыка из лучших: звяканье приборов, бульканье штофов, блаженные вздохи да хруст косточек на зубах едоков.
Сперва ели, соблюдая приличия. Потом – не соблюдая. Позже – забыв, что приличия вообще существуют на свете. Ели, жрали, чавкали, пускали слюни, будто дикари, чуждые цивилизации – и никак не могли насытиться. Казалось, прекрати коллантарии жевать хотя бы на минуту, и раны вернутся, вскроются, убьют их на месте. Еда и водка падали в прорву, в черную дыру, исчезая без следа. Брюхо превратилось в космическую бездну, в голове поселилась девственная пустота. На задворках этого вакуума таяло далекое эхо – то ли колокольный звон, то ли звон комариного роя.
В Японии царит Эпоха Воюющих Провинций. Все сражаются со всеми, горят крепости и монастыри, вороны пируют на полях боев. Монах-воин Кэннё, настоятель обители Хонган-дзи, не может больше видеть этот ужас. Он просит будду Амиду сделать что-нибудь, что прекратило бы кровопролитие, и милосердный будда является монаху. Дар будды изменит всю дальнейшую историю окрестных земель, превратив Страну Восходящего Солнца в Чистую Землю. Вскоре правительство Чистой Земли учредит службу Карпа-и-Дракона, в обязанности которой войдут разбирательства по особым делам, связанным с даром будды.
Кто не слышал о знаменитом монастыре Шаолинь, колыбели воинских искусств? Сам император благоволит к бритоголовым монахам – воинам в шафрановых рясах, чьи руки с выжженными на них изображениями тигра и дракона неотвратимо творят политику Поднебесной империи. Но странные вещи случаются иногда в этом суетном мире Желтой пыли…Китай XV века предстает в книге ярким, живым и предельно реалистичным. Умело сочетая традиции плутовской новеллы с приемами современной прозы, тонкую иронию и высокую трагедию, динамичный сюжет в духе «Путешествия на Запад» – с оригинальными философскими идеями, авторы добиваются того, что вращение Колеса Кармы предстает перед читателем в абсолютно новом свете.
Закон будды Амиды превратил Страну Восходящего Солнца в Чистую Землю. Отныне убийца жертвует свое тело убитому, а сам спускается в ад. Торюмон Рэйден – самурай из Акаямы, дознаватель службы Карпа-и-Дракона – расследует случаи насильственных смертей и чудесных воскрешений, уже известных читателю по роману «Карп и дракон». Но даже смерть не может укротить человека, чья душа горит в огне страстей. И теперь уже не карп поднимается по водопаду, становясь драконом, а дракон спускается с небес, чтобы стать карпом.
Силы Света и силы Тьмы еще не завершили своего многовекового противостояния.Лунный Червь еще не проглотил солнце. Орды кочевников еще не атаковали хрустальные города Междумирья. Еще не повержен Черный Владыка. Еще живы все участники последнего похода против Зла — благородные рыцари и светлые эльфы, могущественные волшебники и неустрашимые кентавры, отважные гномы и мудрые грифоны. Решающая битва еще не началась…Ведущие писатели, работающие в жанре фэнтези, в своих новых про — изведениях открывают перед читателем масштабную картину непрекращающейся магической борьбы Добра и Зла — как в причудливых иномирьях, так и в привычной для нас повседневности.
Миф о подвигах Геракла известен всем с малолетства. Но не все знают, что на юном Геракле пересеклись интересы Олимпийской Семьи, свергнутых в Тартар титанов, таинственных Павших, а также многих людей - в результате чего будущий герой и его брат Ификл с детства стали заложниками чужих интриг. И уже, конечно, никто не слышал о зловещих приступах безумия, которым подвержен Великий Геракл, об алтарях Одержимых Тартаром, на которых дымится кровь человеческих жертв, и о смертельно опасной тайне, которую земной отец Геракла Амфитрион, внук Персея, вынужден хранить до самой смерти и даже после нее.Содержание:Андрей Валентинов.
Закон будды Амиды гласит: убийца жертвует свое тело убитому, а сам спускается в ад. Торюмон Рэйден, самурай из службы Карпа-и-Дракона, расследует случаи насильственных смертей и чудесных воскрешений. Но люди, чья душа горит в огне страстей, порой утрачивают облик людей. Мертвые докучают живым, в горной глуши скрываются опасные существа, а на острове Девяти Смертей происходят события, требующие внимания всемогущей инспекции тайного надзора. Никого нельзя убивать. Но может, кого-то все-таки можно? Вторую книгу романа «Дракон и карп» составили «Повесть о голодном сыне и сытой матери», «Повесть о несчастном отшельнике и живом мертвеце» и «Повесть о потерянной голове».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Липучка — рыжий суперкотенок с IQ около ста шестидесяти, который научился понимать человеческую речь. Липучка был теперь человеком практически во всех отношениях, кроме телесного. Например, он держал в голове набросок первых двадцати семи глав книг «Пространства-времени для прыгуна». Но однажды шерсть на загривке Липучки встала дыбом — в комнату крадучись вошла Сестренка. Она казалась худой, как египетская мумия. Только великая магия могла побороть эти жуткие проявления сверхъестественного зла.
Профессор обрадовался, что стал первым жителем Земли, выбранным для официального контакта с инопланетянином. Житель Марса заранее подготовился к встрече, выучил английский язык, а прибыв в квартиру профессора, сразу огорошил его вопросом: «Где это находится?». Дальнейшие события развивались непредсказуемо и едва не довели семью профессора до инфаркта.
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?
Эти фрагменты пьесы Луиса Пераля, персонажа романа «Побег на рывок», стали контрапунктами к основному повествованию романа. Возможно, однажды пьеса найдет свое законченное воплощение…
Долг и любовь рвут на части Диего Пераля, учителя фехтования. Эскалона охвачена войной. Честь дворянина, правда солдата зовут маэстро домой, под знамена родины. Но во тьме космоса еще жива душа Энкарны де Кастельбро. Предложение, которое делают Пералю гематр Яффе и профессор Штильнер, похоже на дьявольский искус. Кто, кроме Господа, волен над жизнью и смертью? Ты будешь проклят, маэстро, что бы ты ни выбрал, ты будешь проклят!Встанешь ли с рапирой против ангела?«Ангелы Ойкумены», финальная книга романа Г. Л. Олди «Побег на рывок» – очередное погружение читателя в фантастические миры Ойкумены.
Диего Пераль – скромный учитель фехтования. Сын знаменитого драматурга, в прошлом – солдат, дон Диего равнодушен к космическим соблазнам Ойкумены. Казалось бы, его судьба – рапира да кинжал, выпады и защиты. Но жизнь маэстро делает крутой поворот, уподобившись пьесам Пераля-старшего: любовь, страсть, юная дочь гранда Эскалоны, и вот уже родная планета остается за спиной.Маэстро не знает, что, словно муха, угодил в центр паутины межрасовых интриг. Что способ бегства, избранный им, ученые мужи Ойкумены считают невозможным.