Призраки Лондона - [53]

— Как смешно.

— Вы предлагаете мне рискнуть репутацией. Которую я нарабатывала пятнадцать лет.

— Нет, я предлагаю вам рискнуть ради детей — сказал я, поднимаясь — извините, что отнял у вас время.

Я сделал попытку забрать телефон, но Хана опередила меня.

— Сядьте. Я не сказала, нет.

* * *

Хана слушала через наушники… на столе остывал ужин, к которому так никто и не притронулся. Я видел, как менялось ее лицо… это надо было видеть.

Нелегко это слушать.

Она не дослушала до конца. Сорвала наушники.

— Это… не может быть так…

— Перестаньте, Хана. Вы же понимаете, что это правда…

…

— Раздельное обучение, школы для мальчиков и девочек. И вот итог. Просто о милых забавах британского высшего света не принято говорить вслух. Это как другой мир. Параллельный мир. Вы все живете в параллельных мирах. Британия остается монархией, у вас нет конституции — но при этом она считается образцовой демократией. Так и тут. Сэр Кристиан Донохью был высокопоставленным чиновником, у него была семья, он семь лет возглавлял британскую Секретную службу. Это то, что видели все. И большую часть своей жизни он растлевал детей. Это зазеркалье.

— Но…

— Чисто ради интереса… как вы связались со всем с этим.

Хана долго не отвечала… и я уже начал думать, что и не ответит. Но потом она заговорила.

— Видите ли… я училась в Оксфорде, на социологии. Дополнительно на психологии. Тема моей работы называлась «интерсекциональность[21] маргинальных групп в тоталитарных сообществах». Я изучала природу угнетения. Ездила по южным штатам США, побывала в бывшей Югославии. Но потом… потом я начала заниматься проблемой педофилии…

…

— Во многом мой опыт социолога помогает мне. Ведь если так подумать, педофилы, а особенно гомосексуальные педофилы — и есть маргинальная группа в тоталитарной среде. Только тоталитарной средой — для них является наше общество и наши доминирующие представления о норме сексуальности. А они являются маргинальной группой. Мы считаем их сексуальное поведение девивантным и жестоко наказываем их за него. Они же свое поведение девиантным не считают. Вы кстати знаете, что в Луизиане могли приговорить к смертной казни за гомосексуальное изнасилование ребенка даже если ребенок остался жив? И эта норма существовала до самого последнего времени.

— Знаете — сказал я — это мне напоминает о словах людоеда о том, что он с детства обожает человеческое мясо и ничего поделать с собой не может. Может, вы тоже считаете, что людоеда надо пожалеть?

— Считала. До какого-то времени.

— И до какого же?

Хана посмотрела мне в глаза

— В детстве я часто играла у соседей… родители работали, и за мной было некому присмотреть… соседи были очень добры ко мне. Когда я занималась научной работой… короче, вернувшись из Боснии, я узнала, что их внука Тимми изнасиловали и убили. Выбросили на пустошах. Ему было семь лет, и он не научился бояться чужих. До сих пор этого монстра не удалось найти. Село… камер нет, сами понимаете

Я кашлянул

— Извините. Правда, извините. Я не хотел вас ни в чем обвинять.

— Вы кипите гневом. Я понимаю… обычная реакция

Я покачал головой

— Я разучился кипеть гневом очень давно, Хана. Как и проявлять большинство других человеческих чувств. Просто на войне… человеческие чувства непозволительная роскошь. Если ты остаешься человеком и позволяешь себе чувства, тебя, скорее всего, убьют. Или ты сам себя убьешь. Потом. Будучи не в состоянии жить с тем, что ты совершил.

…

— Просто на войне ты уже перестаешь верить в то, что все — люди. Ты видишь такое… что люди не смогли бы совершить, будучи людьми… но, тем не менее, кто-то это совершил. Ты понимаешь, что это — монстры, только в человеческом обличии. Они выглядят как люди — но в них нет чего-то… что делает их людьми… что запрещает убивать слабых… беззащитных. Ты учишься убивать их — пока они не убили тебя. Потом ты учишься их распознавать среди людей — чтобы быть готовым.

…

— Те, о которых мы говорим — только с виду люди. Они пьют детские жизни, питаются ими. Вот почему их надо найти. Не просто ради того чтобы спасти тех детей, которые уже попали, или еще попадут в их лапы. Во имя жизни, Хана. Во имя того чтобы у нас было будущее.

Хана поежилась

— Извините… вы ходите на собрания ветеранов?

— В этом нет смысла, Хана. Я здоров. Я более здоров, чем многие из здесь присутствующих. Многие из тех, кто считает, что любовь к детям надо признать еще одним вариантом нормы. Они болезнь. А я лекарство. Надеюсь, что и вы, Хана. Надеюсь, что и вы…

Шортдич, Лондон, Великобритания. 02–03 марта 202… года

Хана Лайс — вообще то Анна Лисовская, имя она англифицировала чтобы избежать типичного для британцев отношения к полякам — и в самом деле понимала, что там что-то не так. Она была насторожена и даже немного напугана.

Человек, с которым она встретилась — говорил, что он нормален, но, тем не менее, она опознала симптомы параноидального психоза. Возможно, это связано с психологической травмой, полученной при участии в боевых действиях. Такие люди годами могут быть нормальными, но если их психика в какой-то момент не выдерживает давления, они становятся одержимыми, и под влиянием этой одержимости готовыми на всё.