Призраки и чудеса в старинных японских сказаниях. Кайданы - [16]

Монаху пришлось по душе благое намерение арудзи.

– Друг мой, – сказал он, – я не раз наблюдал, как люди, натворившие немало бед в молодые годы, позднее ступали на путь истины и становились образцами добродетели. В сутрах говорится, что сила благого намерения велика, и тот, кто проявлял упорство в совершении дурных дел, с тем же упорством способен творить добро. Сердце у тебя, несомненно, доброе, и я верю, что твоя жизнь еще изменится к лучшему. Нынче ночью я буду читать сутры о твоем спасении и молиться о том, чтобы тебе достало сил очистить карму от былых ошибок и заблуждений.

Дав такое обещание, Кайрё пожелал арудзи спокойной ночи, и тот проводил гостя в крошечную комнатушку, где для него уже была приготовлена постель. Затем все легли спать, кроме монаха, который при свете бумажного фонарика принялся читать сутры. Он читал и молился допоздна, а перед тем как тоже улечься, раздвинул ставни в своей спаленке, чтобы еще раз полюбоваться окрестностями. Ночь выдалась дивной красоты: на небе не было ни облачка, ветер утомился за день и уснул, яркий лунный свет рисовал на земле колючие черные тени листвы и плясал, разбрызгивая серебристые искорки, на каплях росы, выпавшей в саду. Сверчки и кузнечики затеяли музыкальное состязание, и плеск водопада звонче раздавался в ночной тьме. Послушав шум воды, Кайрё почувствовал жажду, вспомнил о бамбуковых трубках и решил прогуляться к навесу на задворках домика, поскольку ему не хотелось беспокоить спящее семейство. Он осторожно раздвинул двустворчатую перегородку, отделявшую его спаленку от гостиной, – и свет фонаря выхватил из темноты пять лежащих вповалку… безголовых тел.

Несколько мгновений Кайрё пребывал в замешательстве – он решил, что видит картину преступления. Но тут он заметил, что на полу нет крови, а обрубки шей вовсе не выглядят так, будто головы отрезали. Тогда он подумал: «Либо это морок, наведенный нечистью, либо меня заманили в логово рокурокуби… В книге «Сёсинки» говорится, что тому, кто найдет тело рокурокуби без головы, надлежит перенести его на другое место, пусть даже недалеко, – после этого голова уже не сумеет запрыгнуть обратно на плечи. А еще в той книге говорится, что голова, вернувшись туда, где она оставила тело, и не найдя его, три раза ударится оземь, подпрыгивая, как мячик, затем начнет задыхаться, будто от смертельного страха, и немедленно умрет. Итак, если передо мной пять рокурокуби, ничего хорошего ждать от них не следует, а стало быть, я с чистой совестью могу выполнить указание, приведенное в книге».

Он взял тело арудзи за ноги, подтащил к стене, раздвинул ставни и выкинул его из домика. Двери оказались заперты, и Кайрё предположил, что головы покидали логово и возвращались сюда через дымовое отверстие в крыше, которое оставалось открытым. Тихо отперев и раздвинув двери, он вышел в сад, а затем, стараясь не шуметь, направился туда, где росли бамбук и кедры. Из рощи доносились голоса.

Кайрё осторожно пробирался между деревьями, от тени к тени, голоса становились все громче, и, наконец, выглянув из-за ствола, он увидел все пять голов: они кружили в воздухе и время от времени перебрасывались словами, закусывая червями и насекомыми, пойманными на деревьях. Перестав жевать, голова арудзи сказала:

– Ох, до чего же аппетитный монах вчера к нам пожаловал! Упитанный такой! Вот уж мы полакомимся, досыта наедимся!.. Зря я, конечно, с ним разоткровенничался – этот олух сразу начал читать сутры о моем спасении. А пока человек читает сутры, нам до него не добраться, даже приблизиться не можем, пока он молится. Впрочем, уже светает, должно быть, здоровяк все ж таки заснул… Надо кому-нибудь из нас наведаться домой и проверить, что он делает.

Женская голова тотчас проворно, словно летучая мышь, упорхнула к хижине. Через несколько минут она вернулась, заполошно вереща:

– Монаха нет в доме! Сбежал монах! Но это еще не самое ужасное! Он унес с собой тело арудзи! Или спрятал где-то – не могу найти!

Услышав эту весть, голова арудзи, отчетливо видимая в лунном свете, вдруг обрела чудовищный облик: глаза выпучились, брызнули слезы ярости, волосы встали торчком, зубы заскрежетали, из глотки вырвался ужасающий крик:

– Раз мое тело переместили, у меня теперь нет возможности к нему вернуться! Значит, мне суждено умереть! И все из-за этого монаха! Но я еще успею поквитаться с ним перед смертью! Растерзаю негодника и сожру!.. Ай, да вот же он, за тем деревом прячется! Глядите, глядите! Жирный трус!..

В тот же миг арудзи, а за ним и остальные четыре рокурокуби бросились на Кайрё. Но могучий монах, вырвав с корнем молодое деревце, принялся размахивать им, как дубиной, страшными ударами отбивая головы. Четыре из них в панике разлетелись в разные стороны и исчезли среди деревьев, но голова арудзи, несмотря на то что Кайрё колотил по ней стволом, продолжала отчаянно атаковать его и в конце концов намертво вцепилась зубами в рукав коромо. Кайрё, однако, не растерялся – быстро схватил голову за пучок волос и принялся бить ее что есть мочи. Челюсти от этого не разжались, но голова вдруг испустила долгий стон и перестала трепыхаться. Рокурокуби был мертв. А его зубы все так же впивались в рукав коромо, и при всей своей богатырской силище Кайрё не сумел их оторвать.