Призраки Гарварда - [144]

После всего случившегося Кади взяла академический отпуск до конца первого курса и снова стала новичком четыре года назад, в выпуске две тысячи двадцать четвертого года. Арест Микаэлы Прокоп и сделка о признании вины получили кое-какую огласку в кампусе. Но Кади была дома, а когда вернулась, тюремный срок Прокоп уже перешел в разряд устаревших новостей. Близкие друзья Кади знали о ее прошлом, но ее не заклеймили Девушкой-Которая-Поймала-Того-Профессора-Шпиона, как она боялась, или Девушкой-Чей-Брат-Покончил-с-Собой, конечно, только не люди, которые были вокруг нее сейчас.

Если попросить описать Кади, вам сказали бы, что она специализируется в психологии, солистка-сопрано в хоровой а капелла группе «Веритонз», гордая обитательница Элиот-Хауса, невероятная чемпионка флип-кубка… а сейчас немного пьяная студентка.

Завтра в это же время Кади станет выпускницей Гарварда. Но не раньше, чем будет отдана дань уважения одной из последних традиций кампуса. Кади было слишком весело, чтобы обращать внимание на ветки и гальку, даже босиком. Она не отставала от стаи, пока они резвились на берегу реки, стараясь не привлекать внимания и вести себя тихо, но с радостью терпела неудачу. Они не могли перестать смеяться и громко шикали друг на друга, а потом смеялись еще громче, пока не достигли ступеней пешеходного моста Уикса.

Имани повернулась лицом к группе:

– Ладно, ребята, мы сделаем это, не трусить! – Она обошла один из двух обелисков, окаймлявших основание моста. – Оставим полотенца здесь, чтобы были под рукой, когда понадобятся.

– Который сейчас час? – спросила Оливия.

Аюш тронул свои смарт-часы, и те засветились в темноте.

– Блин, уже одиннадцать пятьдесят три, нам пора на построение.

Джонатан положил руку на его плечо:

– Юш, ты захочешь снять эту штуку.

– О, дельная мысль. – Он начал расстегивать браслет. – Томми только что прислал сообщение, он все устроил на причале лодочного домика.

– Круто, он даст нам знать, когда наступит полночь. – Джонатан бросил полотенце на траву и добавил: – Если предположить, что то, что прислал ему кузен, действительно работает.

– На упаковке было написано «Сделано в Китае», что может пойти не так? – сказал Макс, и Оливия его стукнула.

– Уверены, что он не расстроится, все пропустив? – спросила Эмма.

– Поверь, я пытался, но высота – не его стихия. Он был счастлив возглавить Праздничный комитет.

Макс рассмеялся:

– Я думал, мы называем это Полицейским диверсионным комитетом.

– И то, и другое, – усмехнулся Джонатан, его улыбка ослепляла даже в темноте.

Он встретился взглядом с Кади.

– Ну же, вперед! – Кади помчалась вверх по каменным ступеням.

Хотя арка пешеходного моста была пологой, она казалась длиннее и выше, чем Кади помнила; она почувствовала дрожь от возбуждения, когда достигла ее вершины. Но когда она обернулась и увидела друзей, бегущих навстречу, сердце сжалось.

Пять лет назад Кади и представить себе не могла, что окажется в этом месте и будет чувствовать себя так. Потребовалось много тяжелой работы, чтобы добраться сюда. Она ходила на терапию три раза в неделю в течение года, проведенного дома, и поддерживала прогресс, посещая раз в неделю в Бостоне психиатра, которого обожала, Шэрон. В первый год терапии Кади потратила много времени, пытаясь разобраться в том, что она испытала с призраками или слуховыми галлюцинациями. Ее первый психиатр высказал предположение, что это какая-то разновидность folie à deux, общего психотического расстройства, при котором в остальном здоровый человек разделяет симптомы и заблуждения человека с психотическим расстройством, с которым их связывают близкие отношения, по существу, самоиндуцированный психоз. Кади сочла версию интересной и правдоподобной, хотя честно призналась Шэрон, что не верит в нее. Вопрос был спорным, так как Кади никогда больше не слышала голосов, но она знала, что и не услышит.

Во всяком случае, Шэрон не стала на этом зацикливаться. Она отвела Кади от попыток угадать, что с ней может быть «не так» в прошлом или будущем, и удержала ее на пути к тому, что было конструктивным, здоровым и истинным. С помощью Шэрон Кади научилась выражать свои эмоции, а не позволять им крутиться внутри нее, и ее случайные приступы тревоги и депрессии становились все более редкими и управляемыми. И да, Кади все еще говорила сквозь призму боли от потери Эрика. Шэрон убедила ее, что истинная цель не закрыть этот вопрос, а только принять.

Теперь Кади понимала, что смерть Эрика была событием одномоментным, но с его потерей придется смиряться постепенно. Она была глубоко благодарна профессору Бернштейну за направление к Шэрон много лет назад и за его руководство ее диссертацией в этом году; он стал бесценным наставником и другом. Пять лет назад Кади и подумать не могла, что за ней будут присматривать столько друзей.

Аюш хлопнул в ладоши, привлекая внимание:

– У каждого есть напарник, так что не плывите к берегу, пока не убедитесь, что он поднял голову над поверхностью.

– Спасибо, папочка, – поддразнил Макс.

Аюш фыркнул:

– И помните, нас нечетное число, так что, если есть сомнения, брось Макса.