Призраки Джейн Лоуренс - [13]

УЧЕБНАЯ БОЛЬНИЦА КОРОЛЕВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Возница спрыгнул и открыл дверцу кареты явно специалисту из Камхерста, в чьей консультации так нуждался доктор Лоуренс. Из кареты вышла невысокая и худощавая дама с выразительными скулами и гладко зачесанными назад волосами. Юбки образовывали вокруг ног чернильное облако, а медицинский халат был неуместно оторочен мехом. В руках дамы не оказалось медицинского чемоданчика, лишь сумка размером с книгу.

В ответ на ее пристальный взгляд Джейн приветственно кивнула.

— Вы специалист, за которым посылал доктор Лоуренс?

— Да, — ответила женщина. — Меня зовут Авдотья Семеновна Низамиева.

Рузканка. Акцент сильнее, чем у Екатерины, но Джейн подумала, что она говорит так специально, проверяя реакцию. Нет, зачем это доктору Низамиевой?

— Должно быть, вам пришлось ехать всю ночь, чтобы добраться так быстро.

Путь из Камхерста в карете занимал почти целый день, и это без учета времени на предъявление транзитных писем. Доктор прибыла с невероятной скоростью.

— Я выехала сразу, как пришел вызов от доктора Лоуренса. Здоровье ждет немногих, а смерть никого.

— Значит, вы хирург?

— Нет. Не хирург и не врач общей практики. Я управляю приютом, принадлежащим Короне.

— Приютом, — тихо повторила Джейн, стараясь не хмуриться. Зачем доктору Лоуренсу ее услуги? Потом она вспомнила о меле и соли. Безумные суеверия. Но ведь он принял решение послать за консультантом еще в операционной, до того как узнал о них от Лоуэлла.

Мужчина вспорол себе живот без видимой причины, возможно из-за боли, — вот самое простое объяснение.

— Полагаю, — произнесла доктор Низамиева сухим холодным тоном, — меня ожидают внутри. У меня нет времени отчитываться перед… медсестрой? — Дама оглядела Джейн с головы до ног, словно прикидывая, кто она.

Вероятно, она сама ненамного старше доктора Лоуренса, но из-за надменного вида определить точнее сложно. Похоже, она резка и своенравна.

— Не совсем. — Джейн расправила плечи. — Я бухгалтер. Прохожу обучение, чтобы стать ассистентом доктора Лоуренса.

— Ясно, — произнесла доктор Низамиева абсолютно равнодушно, без тени удивления, замешательства или насмешки. Затем она открыла дверь в здание и вошла. Джейн последовала за ней.

Когда за их спинами хлопнула дверь, из операционной вышел доктор Лоуренс.

Джейн подавила нахлынувшую радость, натолкнувшись на острый взгляд, который появлялся у него во время работы.

— Давайте же, скорее, — произнес он неожиданно резко. У Джейн упало сердце. — Мистер Рентон. Авдотья, подожди в моем кабинете, у нас…

— Я иду с вами. — Не хирург, но вошла в операционную уверенной поступью — такую, как полагала Джейн, ей никогда не выработать.

Но мистер Рентон. Почему он опять в операционной? Опять спутались кишки?

Джейн пошла следом и дрожащими руками взяла фартук.

Пациент обездвиженно лежал на операционном столе, но не от эфирного наркоза и не потому, что привязан. Похоже, у него не осталось сил. Доктор Лоуренс убрал губку и обнажил кровавое отверстие в животе. Кожа вокруг покраснела и отекла.

— Руки, — скомандовал доктор, и Джейн послушно обработала их, вытерла и вернулась к столу.

— Что случилось?

Доктор Лоуренс поднял на нее грустные глаза.

— Слабый пульс. Я сделал кровопускание и дал слабительное, но лучше не стало. Возможно, кишечное кровотечение, которое мы пропустили или спровоцировал я. — Он говорил неуверенно, хотя быстро выдавал факты. — Придется вновь резать. Ретракторы, если позволите, мисс Шорингфилд, опять воспользоваться вашей помощью.

Джейн нашла нужные инструменты, разложенные на подставке рядом. Через пару секунд она повернулась, и доктор разрезал по шву. Изнутри потекла тонкая струйка, дурно пахнущая смертью. Джейн ничего не поняла, лишь услышала, как Лоуренс выругался.

— Грушу! Промывочную грушу! Джейн, возьмите ее и налейте воды, простой воды.

Руки плохо слушались, когда она схватила прибор из тонкого стекла и резины и открыла кран. Где же та уверенность, которая появлялась в ней в обществе доктора? Умирает вместе с тем, кто лежит сейчас на столе, и от этого все внутри холодеет.

Она спешно передала грушу и принялась наблюдать, как черная жижа вытекает из живота больного с каждой впрыснутой порцией воды. Она лихорадочно искала ткань здорового розового цвета, но не находила.

Доктор Лоуренс погрузил руки внутрь живота и принялся ощупывать органы, которые не мог увидеть.

— Если откачаем гной, а я найду прободение…

Грудь мистера Рентона еще поднималась и опускалась, но все реже и ниже. Затем реже, еще реже.

Лоуренс выругался.

Грудь мистера Рентона застыла.

Короткий путь от поверхностного дыхания до полного его отсутствия значительно изменил пациента. Лоуренс продолжал работать, но вскоре вытащил руки на поверхность. Они были черными.

— Ушел, — тихо сказал он.

Джейн перевела взгляд на врача. Внутри все замерло, сковало холодом, но на глаза навернулись обжигающие слезы. Она поспешно отошла к раковине и принялась мыть совершенно чистые руки, словно испачкала их в крови.

Закончив, обернулась и сразу увидела равнодушно-спокойное лицо доктора Лоуренса.

— Моя вина, — произнес он.

Стоявшая за ним доктор Низамиева приподняла бровь, но промолчала. Она сверлила Лоуренса острым взглядом. В чем причина? Джейн не знала. Будь она врачом, хирургом, все можно было бы объяснить осуждением, желанием превзойти, но это невозможно. Нечто необъяснимое, отчего Джейн беспокоилась еще больше.