Призраки - [169]

Леший способен передавать голоса всех обитателей своей области, от медвежьего рева до жужжанья комара включительно; но если он подает свой собственный голос, голос незримого существа, то или глушит человека, или ласкает нежным шепотом, применительно к целям коварства. Но каков бы ни был этот голос, опытный слух различает в нем дикие переливы, злобные взвизги нечистика.

У лешего нет доброты усадебных духов, нет и проявляющейся изредка признательности водяного. Он — дикий, неумолимый нечистик, которого можно разве обмануть, провозгласив при вступлении в лес неверное направление предполагаемого пути, или же против козней его принять предупредительные меры, одев на опушке платье наизнанку. Не сделано этого — леший немедленно приступает к жертве и со злорадством любуется ее томлением и вообще несчастиями, сбив с надлежащего направления, он заставляет человека бродить лесом по нескольку часов, проходить по одному и тому же месту несколько раз, заводит в глубь леса, в лесную трущобу; когда же у жертвы потеряно всякое соображение, она дошла до отчаяния, леший злорадно хохочет, и его хохот слышится верст на сорок в окружности. Иногда, по предварительному уговору с водяным или болотником, он приводит свою жертву к ним, в их область, хотя вне сего случая леший и водные нечистики — непримиримые враги, причем водяной всегда первым напакостит лешему.

Кроме указанной сатанинской забавы над человеком, у леших есть и свои, общественные, между которыми заслуживают помина свадьбы леших; на них, как и на кумовстве, нечистики любят покутить, развернуться во всю бесовскую ширь. Где видится полоса поваленного леса, лежит буреломный валежник, там, несомненно, промчался свадебный поезд леших; но тот же поезд любит лесные дорожки и тропинки и неизбежно останавливается для бесчинства на лесных перекрестках. Когда при свадебном движении или при одиночной езде мчится леший, ему предшествует ветер, по которому можно знать, куда направляется леший, один ли он, или в компании; но тот же ветер и вихрь заметает след лешего. Ввиду сего осторожный лесной путник не следует по таким дорожкам и тропинкам, не садится на них, как и на перекрестках, для отдыха, рискуя быть уничтоженным или поруганным до потери христианского отличия.

От лешего и лешухи рождается уродливое существо, весьма мало похожее на своих родителей; эти последние тяготятся своим обжорливым детищем и стараются подменить его некрещеным христианским дитятею, которого немедленно превращают в лешего. Подлинный лешонок остается у мнимых родителей лет до 11 и потом скрывается в лес, откуда, однако, незримо для воспитателей, платит им вещественною благодарностью, приносит даже деньги. Прикосновение громовой стрелы к такому полулешуку превращает его, как и каждого лешего, в свирепого крупного хищника — медведя, волка, рысь, орла, кои до конца своей жизни ищут возможности загубить человека.

Случается иногда, что леший вступает в сожительство с женщиною, которую он ютит в лесных тайниках, укрывая от своих непомерно ревнивых лешух. Плодом такого сожительства является вполне добродетельный лешонок, бескорыстный слуга людской, до чего, однако, сам отец и другие не допускают, а при явном упорстве лешонка губят его.

Ради губительных наживных целей обыкновенный леший может быть привлечен человеком на службу. Делается это особенным выкликом в Купальскую ночь: выкликающий становится на осиновый пень, лицом на север, и возглашает приблизительно так: «Кажись не волком-зверем, не вороном-птицею, не древом иглистым, а таким, как я сам!» Леший немедленно предстанет в человекоподобном виде и, принимая сделку, требует за предстоящие труды одну только душу выкликающего после неизбежной его смерти в лесу; при этом он не настаивает на хранении тайны свидания, как это делает домовой, но не позволяет хвастать ни своим сношением с лешим, ни получаемыми дарами, как не позволяет шутить дружбою, — за что мстит чисто по-сатанински. В то же время он мстит, когда часто и без нужды поминают его имя; если лешему не удастся месть в отношении человека лично, он отомстит ему гибелью того или другого домашнего животного, попавшего в лес.

Леший верно и безостановочно служит тому, кто его призвал: гонит дичь, указывает путь к бортям, ягодным и грибным местам, объявляет местонахождение кладов и всемерно устраняет козни соперников, которых изводит ложными дорогами, стращает свирепыми зверями или же подводит к последним. Но сверх прямой службы леший помогает и косвенно: к такому человеку станут обращаться при поисках заблудившегося в лесу скота, просить указаний на прибыльные места там же и прочее. Кстати вспомнить: лично к домашнему животному леший не питает вражды; заметно даже, что он, например, расположен к собакам, которым охотно позволяет бегать по лесу в любое время. Если же он завлекает в лес и губит там какое-нибудь домашнее животное, так делает это лишь потому, что имеет случай отомстить хозяину или доставить наживу покровительствуемому им человеку.

Многие останавливались на вопросе: почему леший дает мало, а требует большой жертвы, тогда как домовой благодетельствует бескорыстно? Тут необходимо припомнить, что житейское положение этих двух человекоподобников слишком расходится: в то время, когда домовой сменяет один теплый и уютный угол на другой, всегда в кругу почтительной семьи, среди предметов, коими дарит дом, одичавший леший, ради мелкой иногда услуги человеку, не взирая на стихийные невзгоды, принужден мчаться на далекие расстояния по слякотной дороге, чрез лесные водовместилища и болотные топи, встречаться с ненавистными ему медведями, красть нужный предмет из области другого лешего и прочее. Ясно, что такие труды, труды без помощников, должны вызывать и достойную оплату.