Призрак в кожаных ботинках - [12]

Катя послушно присела возле кровати старушки. А вот Коля все топтался у порога. Саша понимал, Коле не хочется никуда сейчас ехать. У него дома остались незаконченные дела. И вся основательная Колина натура возмущалась против такого поворота. Ни с того ни с сего, по прихоти какой-то чужой старухи взять и все бросить? Заниматься ее пустыми делами, а свои нужные взять и оставить? А с другой стороны, вдруг помрет бабка? Нехорошо, если последнюю просьбу покойника не уважишь. Сомнения терзали Колю, потому он сопел и топтался, не зная, как ему поступить. Но потом все же совесть взяла верх, Коля махнул рукой и без возражений отправился за священником.

Между тем Катя всплакнула.

– Не плачь, девочка, – скорбно утешила ее баба Глаша. – Я уж свое пожила. Будет с меня. Другие и половины моих лет не проживали, а мне почти восемьдесят шесть годков, и все живу.

– Бабушка, а что болит-то у вас?

Баба Глаша задумалась.

– Болеть вроде бы ничего не болит, – ответила она, а потом упрямо прибавила: – А только все одно помру!

– Но почему?

– Смерть ко мне нынче ночью приходила. Страшная, белая, башка замотана, сама с косой.

Услышав это, Саша насторожился:

– С косой? А где вы ее видели? У себя дома? Сюда она приходила?

Бабка покачала головой. Вид у нее был торжественный.

– Не дома, значит, – еще больше заволновался Саша. – А где тогда? На улице?

– Хоть бы и на улице, – отозвалась баба Глаша. – Все равно она ко мне приходила. Она сама мне сказала, иду к тебе! И как припустит! Еле ноги от нее унесла! Уж и не чаяла, что живой домой прибегу.

– Это ночью было?

– Да, нынче ночью.

– И видели вы ее на поле за огородами? Где еще старые яблони растут по краю вперемешку с теми молодыми деревьями, что уже Коля с отцом посадили?

Баба Глаша открыла глаза и внимательно взглянула на Сашу:

– А ты откуда знаешь?

– Так это же…

Но тут Саша спохватился, что такие подробности совсем не для Катиных ушей. Совсем не нужно сестре знать, как он гонялся по полю за привидением, а выглядел при этом так, что соседка приняла его за смерть с косой.

– Катя, ты мой телефон не принесешь? – попросил он у сестры. – Похоже, я его дома забыл.

Катя удивилась:

– Мне за твоим телефоном сбегать?

– Сходи, а? – попросил ее Саша. – А мне с бабой Глашей поговорить нужно.

Катя пожала плечами, но вышла. Стоило сестре переступить порог, как Саша рассказал бабе Глаше о том, кого она приняла сегодня ночью за свою смерть.

– Так это ты был, шельма? – ахнула баба Глаша. – С косой? Да как же ты смел так меня напугать?! Ведь я едва там прямо на месте Богу душу не отдала! Сама не помню, как и до дома доплелась!

– Откуда я мог знать, что там еще кто-то, кроме меня, будет? – оправдывался Саша. – Вы сами зачем туда пошли ночью?

– А ты?

– Я волчий вой услышал.

– И я услышала.

Баба Глаша подобно многим пожилым людям обладала сном чутким и поверхностным. Услышав, что за окнами в ночи кто-то воет, она мигом очнулась и захотела своими глазами увидеть, кто воет.

– Волков у нас в округе нет. Собак в деревне всего две. Твой Барон и еще Дик. Я знаю, ты своего Барона в доме держишь. Федор тоже Дика на ночь в дом забирает. Значит, кто выл?

– Кто?

– Вот мне тоже любопытно стало это узнать.

И баба Глаша как-то странно отвела глаза в сторону. То смотрела на Сашу прямо и открыто, а тут вдруг засмущалась.

– Баба Глаша, я следы волчьи сегодня утром на поле видел. Там земля вспахана, каждый след отпечатывается. Следы есть, вой слышен, а волков нет! Расскажите, что это за непонятки такие. Вы же в этих местах всю жизнь живете.

– Родилась я тут и выросла, – не стала отрицать баба Глаша. – Потом в город уезжала, а на старости лет назад потянуло. Что нам с Сереженькой в городе делать, он у меня сам знаешь какой, в городе таким людям сложней приходится. А тут на природе Сереженьке благодать. С птичками да травинками большого ума говорить не надо, с ними больше сердцем да душой общаться нужно. Ну а душа у Сереженьки чистая. Только боюсь, как бы грехи отца его на голову сына не пали. Потому и священника хочу. Ох, грехи наши тяжкие! Отец Анатолий нашу беду знает, он не осудит.

– Вы в сторону разговор не уводите, – попросил Саша. – Вы же у нас, баба Глаша, местная. Значит, тоже легенду про воющего старика слышали? Наверное, его вы и надеялись на том поле ночью застукать?

Баба Глаша неожиданно засмеялась.

– Верно ты говоришь, Сашок. Любопытство меня одолело. А любопытство суетное – это грех. За то и поплатилась. Ведь как ты меня напугал, это же до сих пор жутко вспомнить! Я же тебя за смерть свою приняла! А как же? Белая, бежит ко мне, кричит: «Я иду к тебе!» Да еще и косой размахивает.

– Это я от волков обороняться думал.

– А кричал чего?

– Думал, Барона моего волки жрут. Вот и кричал.

– А я-то этого не знала. Вижу, белое да с косой. Что тут подумаешь? Только то, что все, конец пришел. Не помню, как и ноги унесла.

– А что со стариком-то? Верно, что про него сказывают, будто бы он у нас в доме похоронен?

– Кто такое говорит?

– Дядя Вася.

Баба Глаша пожевала губами. А потом осторожно сказала:

– Пьет Василий сильно. Да и приврать мастак. Что он тебе рассказывал?

Саша подробно изложил.