Призрак со свастикой - [6]

— Попались, черти… — пробормотал мрачноватый, стриженный почти наголо старший лейтенант Дмитрий Котов. — Грузят, кажется, что-то… Надо штурмовать, товарищ капитан. Ворот нет, проедем как по маслу…

— Котов, у нас не армия во внутреннем кармане, — поморщился капитан Звягин, ладно сбитый, с обманчиво добродушной физиономией. — Часовых видишь? Подъехать не успеем, как своих предупредят или сами посекут нас из своих «косторезов»… Засаду на дороге надо делать, подождать, когда поедут из замка, колеса перебить, гранатами закидать…

— Сам же говоришь, что у нас не армия, — фыркнул молодой, но не в меру смышленый лейтенант Окулинич. — Шибанут из всех стволов, лишь зазря ребят положим. Да и нельзя их гранатами, вдруг что-то ценное повезут. Нужно незаметно подкрасться к замку, товарищ капитан, чтобы часовые не просекли. Под стенами укрыться, с тыла подойти. А как соберем в кулак все, что есть, стремительно ударить…

— Все высказались? — усмехнулся Верест. — А теперь помолчите, дайте подумать.

Недаром подмечено: умный командир — не тот, который умный, а который умными людьми себя окружает. Любой из предложенных вариантов таил в себе массу опасностей. Будь он маршалом, с его безбрежными людскими резервами, без раздумий двинул бы на штурм. Положил бы сотню солдат под стенами старого замка, но дело бы сделал. Обладай он уймой времени — реализовал бы предложения Звягина и Окулинича. Четвертого варианта не дано, а предложенные три решительно не нравились.

— Рома, дуй к Щербине! — распорядился Павел. — Саперные лопатки у бойцов есть, пусть выроют яму на проезжей части и замаскируют. Да выберут такое место, чтобы не могли объехать застрявшую машину, мы же не знаем, сколько у них грузовиков. Гранаты не использовать, расстреливать конвой… Да пулей чтобы работали, пока не начался исход…

Роман, посмеиваясь (чей план-то реализуется?), уже отползал, когда зашуршала трава у оперативников под ногами, и образовался возбужденный лейтенант Щербина, «зеленый» безусый мальчишка, недавний выпускник ускоренных офицерских курсов.

— Товарищ капитан… — прошипел он, подползая ближе. — Тут такое дело, такое дело…

— Воздушная тревога? — пошутил Павел.

— Да какая, к лишаям, тревога… Слушайте, там дорога серпантином вьется, а по ней мотоцикл едет… Отсюда пока не видно, но скоро появится. В замок едет, тут одна дорога… Один мотоциклист и офицер в люльке, фуражкой красуется…

— Все на дорогу!.. — ахнул Павел, скатываясь с косогора.

Они промчались ураганом отрезок леса, выбежали к лесной дороге. Краем глаза отметился замаскированный «Студебеккер», разбросанные за кочками человеческие головы — гвардии рядовых и ефрейторов. На обочине росли редкие кусты, ворохи можжевельника, а за дубами, уже распустившими листву, надрывался мотоциклетный мотор. Павел, пригибаясь, подбежал к изгибу дороги, подобрал увесистую корягу, распластался за пригорком, усыпанным прошлогодней листвой.

Показался мотоцикл — уверенный даже на российских дорогах «БМВ R-75». Вел его внушительный «пилот» — щекастый, в шлеме, прорезиненном плаще, с автоматом «МР-40» на груди, а в люльке, помимо пулемета «MG-42», прозванного «косторезом», сидел надутый офицер. Текущий день у него явно не сложился. Он еще не представлял, до какой степени не сложился! Мотоциклист притормозил, входя в поворот. Павел швырнул корягу, как гранату, по навесной траектории. Она перевернулась в воздухе, ударила мотоциклиста по каске. Тот от неожиданности вскрикнул, вывернул руль. Сам, правда, удержался в седле, но мотоцикл сменил направление, съехал с дороги и чуть не врезался в придорожное дерево. Громила снова дернул руль — мотоцикл уткнулся передним колесом в яму, офицер вылетел из люльки, проделав впечатляющий кульбит, распластался в траве. Оперативники уже летели, особого приглашения не требовалось. Громила же, удержавшись на ногах, развернулся в прыжке, оскалив пасть, и выставил автомат. Но не успел разразиться очередью — Котов швырнул свой «зэковский» нож с наборной ручкой, которым владел в совершенстве. Лезвие пробило грудную клетку, поразило сердце. Громила выпучил глаза, зашатался.

— Да падай уже, сука! — ругнулся, подлетая, Котов. Он толкнул автоматчика, и тот замертво повалился с вытаращенными глазами.

Офицер затравленно вертел головой, но сдаваться не собирался, схватился за кобуру с «люгером». Павел подбежал первым, ударил его в подбородок носком сапога, и желание сопротивляться мгновенно угасло.

— Мужики, стаскивайте с покойника одежду, пока все кровью не залил, — проворчал Павел, вытащил из кобуры «ТТ» и, приблизившись к офицеру, выдернул «люгер» из кобуры. Офицер смотрел на него пустыми глазами, тоскливо смотрел, обреченно. Фуражка валялась рядом. На околыше красовалась кокарда — череп со скрещенными костями, пресловутая «мертвая голова». Подобные черепки поблескивали и в петлицах. Темно-серый мундир, сравнительно чистый, с небольшими помятостями. Гауптман, судя по погонам, капитан, гауптштурмфюрер, согласно классификации СС.

— Встаньте, герр гауптштурмфюрер, — вкрадчиво произнес по-немецки Павел. — Не будем пачкать такую красоту. Представьтесь, пожалуйста.