Призрак серебряного озера - [3]

– Не зависай! – весело крикнула Алина. – Идем, а то отстанем!

– Ну не заблудимся же мы здесь, – отозвалась Кристина.

– Девочки! – донесся голос вожатой. – Догоняйте!

Они догнали и пошли вместе со всеми по холмам, где некогда был разбит барский парк, а теперь все одичало, все стало лесом…

– Зимой тут круто! На лыжах просто отлично! – поделилась Лера.

– Ты и зимой тут была? – удивилась Кристина.

– Конечно, турбаза круглый год работает, на зимних каникулах здесь тренируются лыжники из школы олимпийского резерва.

– Ты лыжница?

Лера рассмеялась:

– Я занимаюсь спортивным ориентированием.

– Вы тут все такие спортсмены! – Алина закатила глаза.

– Спорт – это прекрасно, – довольно угрюмо пробормотала Кристина.

– Да ну, девчонки, вы что? – удивилась Лера.

Кристина спохватилась и натянуто улыбнулась:

– Не обращай внимания, я вредничаю, это с непривычки. Немного освоюсь, и мы подружимся. Правда, Алин?

– А я что? – удивилась подруга. – Я и так со всеми подружилась уже.

Побродив по остаткам липовой аллеи и одичавшего парка, ребята повернули назад.

Севу встретили в самом начале аллеи, на поляне. Он быстро прошел мимо, даже не взглянув в их сторону. Алина тронула подругу за плечо:

– Ты прям так смотришь на него…

– Как?! – резко обернулась Кристина.

– Ладно, не злись…

– А ты не приставай!

Лера взяла обеих под руки:

– Тише, девчонки, не ссорьтесь!

Кристина почувствовала себя виноватой и разозлилась на Севу. Действительно, чего это она на людей бросается, стоит только показаться этому Севе. Ясно же – директорский сынок, делает что хочет, бывает где вздумается. Ему законы турбазы не писаны, он тут как у себя на даче или в загородном имении.

А что: папа – помещик, работники турбазы – челядь, дети – крепостные?

Кристина хмыкнула, сравнение показалось ей нелепым, но забавным.

Легенды старого дома

Ночью пошел дождь. Вместо обещанного восьмичасового подъема вожатые прошлись по комнатам около девяти, звали на завтрак. За окнами серое небо и затянувшийся дождь.

– Брр, – Алина передернула плечами. – Интересно, надолго зарядил?

Вместо вчерашних легких сарафанов и шортиков с топиками девчонки надели джинсы и спортивные костюмы. На утренней линейке Валентина Ивановна объявила:

– Ребята, погода подкачала, как видите. Но нам это никак не помешает. Желающие могут сегодня погулять по усадьбе и послушать очень интересный рассказ нашего заслуженного краеведа Людмилы Кузьминичны. Остальных ждут кружки: рисование, шахматы и теннис.

– Куда мы попали! – хихикнула Алина. – Провалились во времени в далекое прошлое?

– Да ладно, пойдем послушаем краеведа, – миролюбиво согласилась Кристина.

– Как, ты не хочешь научиться играть в шахматы?! – Алина округлила глаза и шепнула: – Кружок ведет красавчик Данила, между прочим.

– Обломись, – шепнула Катя, – шахматы ведет Людмила Кузьминична, она у нас главный гроссмейстер, Данила ее только иногда замещает.

– А можно отказаться? – Кристина зевнула и потянулась. – Боюсь уснуть над шахматной доской, так что давай лучше погуляем по усадьбе.

– Как скажешь, – легко согласилась Алина, – мне все равно.

После завтрака они остались в холле вместе с другими ребятами, собравшимися на экскурсию. Скоро подошла бодрая старушка, седовласая и подтянутая, поздоровалась, присмотрелась подслеповато и пригласила идти за ней.

Усадьба, как оказалось, принадлежала представителям старинного княжеского рода Друбецких, но род угас. Последний его отпрыск – единственный сын, умер молодым, старик-отец продал родовое гнездо, и оно с середины XVIII века переходило из рук в руки, пока его в 1904 году не приобрела вдова петербургского чиновника.

У нее была дочь-художница. Девушка училась живописи в столичной академии, где и познакомилась с очень талантливым юношей из простой семьи Степаном Семеновичем Никишиным. Молодые люди полюбили друг друга, но помещица долго не давала разрешения на брак дочери с простолюдином.

Наконец ее сердце дрогнуло. Жених дочери подавал большие надежды, его картины уже выставлялись на выставках, были отмечены критиками и знатоками. Художник получил премию и был обласкан столичной публикой.

Влюбленные смогли наконец обвенчаться в маленькой деревенской церкви недалеко от усадьбы и остались здесь жить. Молодой муж был очень слаб здоровьем, и, несмотря на все усилия тогдашних эскулапов, его недуг прогрессировал. Жена возила его в Италию, но и чудесный климат самой любимой русскими художниками страны не помог юноше выздороветь.

Последние дни он провел в усадьбе, жена устроила ему мастерскую, он много работал, торопился. Понимал, что жизнь его подходит к концу…

Он умер перед самой войной 1914 года.

После него осталось несколько пейзажей – усадьба, парк, липовая аллея, земляничные холмы и лесные озера, одно из которых было совсем рядом, и раньше оно располагалось на территории усадебного парка.

Удивительно то, что художник Никишин из портретиста вдруг стал пейзажистом. Буквально в последний год своей жизни. Он все бродил по холмам и полянам, писал озеро в разную погоду. Готовил персональную выставку, как считалось.

В действительности обстоятельства его жизни и смерти в последний год жизни весьма загадочны.