Призрак с улицы Советской - [8]

— Брак, что ли, директору привезли? — спросил я у Тамары.

— Наоборот, — засмеялась она. — Подборка книг разных других издательств. Виталию Алексеевичу в резерв, на подарочки в мэрию. После праздников на прием пойдет по поводу нового помещения.

— Ишь ты, своих разве мало? — удивился я.

— Своих-то хватает, да лучше всяких разных, да покрасивее.

На том день и закончился.

Пьянка удалась на славу. Я напропалую ухлестывал за Людмилой Валерьевной и Тамарой и да других хорошеньких сотрудниц не забывал. Однако при этом старался присматриваться к гостям.

Кстати, здесь впервые я лицезрел супругу Виталия Алексеевича Милиту Альфредовну — даму интересную, довольно стройную и не по годам моложавую. Даже явственно видная над верхней губой полоска темной растительности не портила ее.

— Что, не прочь схлестнуться усы на усы? — услышал я рядом мужской голос.

— Да нет, куда уж мне? Хотя дама видная.

Со мной говорил парень — косая сажень в плечах, с бычьей шеей и стрижкой полубокс. «Телохранитель директорский», — догадался я. Бабы в издательстве поговаривали, что Василий — личный охранник директора, даже живет в доме своего хозяина и, скорее всего, не без оснований, как ехидно заметила однажды Тамара.

— Выпьем? — предложил я Василию. — Кстати, мы не знакомы. Стасик меня зовут.

— Василий, — ответил парень и добавил: — Я свою норму уже принял. А ты, я вижу, маленько перебрал.

— Ну да! — храбро ответил я. — Моя норма немерена.

— Ты на Милиту заглядывайся не особо. Шеф этого не любит, — наставительно заметил Василий и отошел.

Вечер подходил к своему логическому концу. Оставались самые стойкие. Людмила все лезла ко мне и увлекала плясать, нескольких парней увели подруги, кто-то кричал: «Давай русскую! Надоело под Америку плясать». Главный художник пытался непослушными пальцами выловить маслину из блюдечка, потом голова его бессильно упала на стол. Я решил, что пора сматываться. Кстати, и Тамара вроде собралась уходить. Я выждал момент, когда Валерьевну кто-то увел курить и во время танца предложил Тамаре смыться. Мы с ней оделись, вышли на проспект Майорова, то бишь Вознесенский нынче. Едва мы прошли метров пятьдесят и я подумывал уже, как пригласить ее в мастерскую знакомого художника, как вдруг страшный грохот раздался у меня в голове. Падая, я слышал крик Тамары, кто-то еще раз врезал мне башмаком в лицо, я успел схватить этот башмак и дернул на себя, потом каким-то чудом приподнялся и попал кулаком в лицо упавшего, успел ударить еще раз, но, получив в свою очередь пару прямых в голову, отключился.

Кто меня подобрал и доставил домой, не знаю. Утром женушка моя, как обычно в таких случаях, молчаливая и угрюмо сосредоточенная, осведомилась, с какими шлюхами я на этот раз путался?

— Почему же непременно со шлюхами? — сказал я, едва шевеля распухшим языком и чувствуя невыносимую головную боль.

— Потому что одна из них доставила тебя сюда. Говорит, на такси. — Ася подала зеркало. Я взглянул и отвернулся.

Мучаясь похмельем и страдая от стыда — дал себя элементарно извазюкать молокососам, — я позвонил Евграфу Акимычу, который заботливо посоветовал отлежаться, но только день, потом явиться к нему.

— Да, на работу не забудь позвонить, доложиться.

Я позвонил Тамаре, поблагодарил ее за заботу, в смысле за доставку домой, та стала охать и ахать, но кто меня бил, так и не сказала. Обещала только доложить начальству, что на нас вчера напали хулиганы, Стасик Шестов показал себя истинным героем и джентльменом и по этому случаю пару дней побудет дома.

То, что я пару дней побуду дома, было ясно и без доклада. На работу нужно было выходить только третьего января. А вот почему Тамара не стала распространяться о хулиганах, было не очень ясно. Ну да ладно! Башка трещала так, что у меня тошноту вызывала любая попытка думать о чем-либо, кроме чашки кофе. Которую я и получил от своей любимой жены, твердо уверенной, что все мои ссылки на бандитские нападения — пустая болтовня, а причина всех моих несчастий — пьянка и бабы. Поскольку по ее убеждению бандиты пьяных бабников не бьют, а сразу убивают «и правильно делают». С этими словами Ася ушла на службу, а я принял три таблетки фенозепама и заснул. Правда, еще до кофе я успел удостовериться, что Ася не забыла, что состоит в браке не только с Батоговым, но и со Стасиком Шестовым, которого ей вчера доставила прекрасная незнакомка.

Новый год мы с Асей встретили вдвоем, поскольку никого из приятелей видеть мне, естественно, не хотелось. Я было отключил телефон, но рассудительная Ася включила его, заявив, что мои беспардонные друзья, не дозвонившись, явятся сами по себе, а по телефону от них можно и отбрехаться.

Первого января я отлеживался, тупо играл в тетрис. Больше двадцати двух тысяч никак набить не удавалось, хотя рекорд мой достигал восьмидесяти трех. Установил я его, помнится, когда, мучаясь ревностью, ждал Асю с какой-то презентации в Мариинском дворце полтора месяца тому назад.

Второго января с утра позвонил Евграф Акимыч и осведомился, могу ли я показаться на улице, не заинтересуются ли моей видоизмененной рожей блюстители порядка. На это я не без пафоса ответил, что живу в свободной стране и могу расхаживать по улицам в любом виде.