Призрак потерянного озера - [81]

Вскоре я впала в сумеречное состояние. Обычная утренняя слабость постепенно растянулась на весь день. Отвращение к еде сказалось на моей фигуре: я превратилась в ходячий скелет. Вернее не ходячий, а лежачий, потому что стала проводить дни в нескончаемом чтении, поглощенная переживаниями литературных героев, терпевших бедствия на протяжении всего романа, чтобы в конце обязательно получить счастье в награду. Любое возвращение из мира грез вызывало у меня досаду.

По ночам Джо почти не появлялся. А когда приходил, демонстрировал полное пренебрежение ко мне. Вместе с миссис Кингсли он сидел на кухне и часами разговаривал с ней, как будто между ними могло быть что–то общее. Сквозь закрытую дверь я слышала голоса и смех, часто собиралась нарушить их уединение под благовидным предлогом («мне хочется чашечку кофе…»), но всякий раз гордость удерживала меня.

Однажды вечером мы все, кроме Сьюарда, уехавшего на встречу ветеранов, сидели за ужином. Тони, Эрнестина Вейд, миссис Кингсли, Джеф и я расположились за одним столом. Миссис Кингсли рассказывала о новых соседях.

— Сброд, — так она их охарактеризовала. — Приехали в надежде получить работу на вновь открывшихся предприятиях. Вот такие, как они, разбойничают потом на дорогах.

Тони возразил:

— Такие непоседы и рисковые люди сделали Калифорнию такой, как она есть. Вспомните золотую лихорадку сороковых годов прошлого века, положившую начало расцвета здешних мест. Думаете, тогда приехалисюда солидные, положительные буржуа?

Но миссис Кингсли уже оседлала своего любимого конька и не собиралась просто так слезать с него.

— Подождите, — не слушая оппонента, прервала она его возражения. — Отложите рассказ об ужасах тех лет до следующего раза, — и заговорила о случае, о котором сообщила вечерняя газета.

В те дни пресса не акцентировала внимание общества на театре военных действий, предпочитая умалчивать о наших временных неудачах, и заполняла страницы дешевыми сенсациями. Миссис Кингсли смаковала подробности зверского преступления, случившегося, как оказалось, совсем рядом с нами. Какой–то маньяк будто бы ограбил и задушил старушку, а ее привлекательную дочь связал и надругался над ней. Этот рассказ так подействовал на мое воображение, что у меня затряслись губы. Джеф засмеялся и сказал:

— Нэнси, если кто–нибудь к тебе вломится, достань револьвер из ящика стола и застрели его. — При этом он сделал вид, что у него в руках револьвер, и наставил воображаемое оружие прямо на меня.

Тони сказал:

— Ты хочешь ее убить, Джеф?

Я видела, как сверкнули глаза мужа. Он ответил с усмешкой:

— Ты сегодня много смеешься, Тони. Смотри, как бы не пришлось скоро заплакать.

Они всегда так. Тони подначивал брата, а тот не понимал его шуток. Но обижаться друг на друга они давно перестали.

За десертом Джеф неожиданно первым поднялся из–за стола.

— Я зайду побриться, — сказал он. — Перед ночным полетом мне всегда хочется зайти в парикмахерскую. — Его манера носить шляпу походила на детскую шалость: так мал был промежуток между носом и краем головного убора. — Не дожидайся меня, Нэнси. Я не знаю, когда вернусь. Может, придется задержаться.

— Да. Хорошо, — тихо ответила я, уставившись в свою тарелку с шоколадным пудингом. Краем глаза я ловила осуждающий взгляд миссис Кингсли. Не нужно было особо напрягаться, чтобы понять, что именно она думала: «Твой муж не хочет возвращаться к тебе!» Голова моя опустилась еще ниже. Я готова была провалиться сквозь землю.

— Подожди, — остановил Тони повернувшегося выходить Джефа. — Я с тобой.

После ухода мужчин миссис Кингсли стала собирать со стола грязную посуду. Я не помогала, потому что не простила ей обиды и старалась избегать ее.

— Мне нужно идти, — поднялась я, густо покраснев от неловкости.

Эрнестина тоже встала.

— Как только я вымою посуду, я тоже уйду, — сказала миссис Кингсли, обращаясь к нам обеим.

— Куда вы уйдете? — удивилась Эрнестина.

— Меня пригласил один друг. Мы поедем с ним на выходные в Лос–Анджелес. Врач посоветовал мне переменить обстановку.

Мне хотелось спросить, кто пригласил ее: не тот ли широкоплечий моряк, с которым они были в отеле?

— Вы оставите нас на все выходные? — удрученно произнесла Эрнестина.

Миссис Кингсли пренебрежительно усмехнулась:

— Вы уже взрослые люди, я вам не нянька и не могу сидеть на одном месте как привязанная. Ничего с вами не случится.

— Но… — начала было Эрнестина, но я ее перебила:

— Вы совершенно правы, миссис Кингсли. Конечно, ничего с нами не случится.

Целых два дня я буду хозяйничать на кухне! Я ведь еще ни разу ничего не приготовила Джефу! Теперь у меня появится возможность блеснуть кулинарным искусством. Я приготовлю фирменное блюдо мачехи: жареных цыплят! А потом…

— Еда на два дня лежит в холодильнике, — прервала мои мечтания миссис Кингсли.

Когда мы остались одни, я спросила Эрнестину:

— Вы не хотите сыграть партию в шашки?

— Нет, — ответила она. — У меня голова разболелась.

— Хотите, я принесу аспирин?

— Ты очень любезна, Нэнси. Лучше я пойду прилягу. Мне не оставалось ничего другого, как последовать ее примеру.

Ночью меня разбудили громко хлопнувшие ставни. Я встала и пошла их закрывать. Мельком выглянув в окно, я замерла, любуясь красотой ночного пейзажа. Пока ветер занимался нашими ставнями, он выпустил из виду небо, и оно, вопреки суровому запрету, очистилось от грязных облаков — впервые, наверное, за этот месяц. Полная луна светила ярче самого сильного фонаря. Деревья отбрасывали причудливые тени, пляшущие по земле от порывов сердитого ветра. Золоченые бронзовые часы в гостиной пробили половину двенадцатого.