Рубрию необходимо пробраться на виллу и добыть статую из цельного изумруда. Статуя спрятана где-то там, на вилле. Поначалу Рубрий, вероятно, полагал, что вилла по нескольку месяцев в году стоит пустая. Но когда наступила осень, а обитатели виллы даже не подумали покидать ее и переселяться в город, Рубрий понял: дело плохо. Ему удастся проникнуть в дом и пошарить там в тайниках только в том случае, если хозяева будут устранены. Поэтому для начала он организовал несчастный случай на охоте.
А потом что-то спугнуло его, и он затаился на несколько недель.
— Что ты делала после того, как погиб муж?
— Здесь было очень много людей, — сказала Юлия-Медея. — Я погрузилась в какой-то бесконечный водоворот визитов, выражений соболезнования. Меня вынуждали устраивать разные поминальные пиры, приемы, мамаши в это время подсовывали мне своих сынков. Потом начались приглашения в город на праздничные мероприятия — якобы мне необходимо «развеяться».
— Но ты на них не ездила?
— Почти не ездила. Я занималась хозяйственными делами. У меня почти непрерывно толкались подрядчики мужа, его караванщики, держатели его магазинов. Я решила продолжить дело мужа.
— А чем он занимался?
— Торговал тканями. Преимущественно шелком и атласом.
Следовательно, в доме всегда кто-то находился, соображал Конан. Было от чего впасть в отчаяние Рубрию. Юлию-Медею не удавалось выманить. А караванщики, которые постоянно находились рядом с ней, — народ серьезный, привыкший к опасностям и не так-то просто поддающийся фата-морганам.
— Тебе просто повезло, — вымолвил он вслух.
— Что?
— Прости, брякнул не подумав, — сказал Конан. — Не обращай внимания. Интересно, что происходит в твоем доме сейчас?
* * *
Об этом они узнали, когда на закате следующего дня подъехали к воротам имения Юлии-Медеи. Конан увидел это первым: мертвец, прибитый к воротам. Вороной конь, на котором ехал варвар, захрапел и встал на дыбы, роняя пену, так что Конан с трудом успокоил животное. Юлия-Медея, не доверяя своему искусству наездницы, сразу спешилась — она поняла, что конь киммерийца храпит и пляшет не просто так, что впереди нечто страшное. Женщине совсем не хотелось упасть с седла. Она бросила поводья магу и пешком приблизилась к воротам.
Увиденное заставило ее отшатнуться и громко вскрикнуть.
— Кто он? — спросил варвар, кивком показывая на убитого.
— Мой конюх, — прошептала Юлия-Медея. — Боги, мне страшно подумать о том, что может твориться в доме…
— Мы похороним его, как подобает, — заверил Конан.
— А вдруг он… — начала было Юлия-Медея, но прикусила губу.
— Что? — спросил Конан.
Тем временем к ним приблизился к Ианитор, ведя гнедую лошадку в поводу. Он так и присвистнул: картина, открывавшаяся глазу, почему-то убедила его в том, что они с варваром на верпом пути. Это было очень похоже на Рубрия. Тайное убийство, запугивание.
— Что ты хотела сказать? — настойчиво спросил Конан у женщины.
— Я подумала… вдруг он оживет… начнет ходить и всех убивать… если тут нечисто…
— Еще бы! — не выдержал Ианитор. — Прямо как в той шутке. Дворецкий входит к своему господину и видит, что у того в груди торчит кинжал. «Мне представляется, господин, что тут что-то нечисто», — произносит дворецкий.
— Дворецкий! — вскинулась Юлия-Медея. — Боги! Что с остальными слугами! Вдруг они тоже погибли!
Однако с прочими все обстояло в полном порядке. И дворецкий, и горничная, и кухарка — все оказались живы и здоровы. Более того, никто из них еще не знал о гибели конюха. Юлия-Медея принесла им эту весть и тотчас горничная увела госпожу в комнаты, чтобы та могла освежиться с дороги и привести себя в порядок.
Уходя, Юлия-Медея оставила своих спутников дворецкому, наказав тому выполнять все их поручения.
Дворецкий холодно поклонился гостям, всем своим видом показывая, что те могут не слишком-то рассчитывать на благосклонность столь респектабельного и заслуженного человека, каковым является он, дворецкий.
На Конана это, впрочем, не произвело ни малейшего впечатления.
— Приятель, — развязно обратился он к чопорному слуге, — нам надо бы помыться. Я хочу другую одежду. Что-нибудь менее лохматое. А это пусть служанки почистят и проветрят.
— Боюсь, мы вряд ли подберем что-нибудь подходящего размера, молодой господин, — с поклоном отозвался дворецкий. Глаза его холодно рассматривали варвара. Казалось, ничто не могло укрыться от проницательного взора старого, опытного слуги. Впрочем, Конана это ничуть не смущало. Если дворецкий своим звериным чутьем, какое бывает свойственно прислуге, уже почуял, что госпожа завела себе любовника — что ж, оно к лучшему. Не потребуется лишних слов, чтобы объяснять да растолковывать что к чему.
— Впрочем, — добавил дворецкий, — возможно, что-нибудь отыщется. Какие будут еще распоряжения?
— Мой друг, господин Ианитор, — маг. Он прибыл сюда по просьбе госпожи Юлии-Медеи, чтобы осмотреть дом, — сказал Конан. — Госпожа Юлия-Медея полагает, что на доме проклятие.
— Она сделала этот вывод на основании моего рассказа, господин… — дворецкий выдержал краткую паузу, всем своим видом показывая, что не прочь ознакомиться с именем любовника госпожи.
