Призрак и другие соучастники - [30]

— А такая — видишь человека перед собой, а потом бац — и никого! С вами чего-то похожего последнее время не случалось?

— Ты все врешь! — Вилке удалось сохранить надменность, но в ее голосе отчетливо обозначилась неуверенность. Даже на расстоянии Стася уловила ее гвоздичный запах.

— Да ну? С чего ты взяла? Исчезновение людей — это первая стадия. Потом начинает пропадать еда из тарелок, волосы с головы и наушники из ушей, — фаворитка Стервеллы судорожно сжала свой MP3-плеер, — Чуть позже ваша кожа покроется мерзкими гнойниками, носы и уши раздуются и посинеют словно сливы, а на ногах появятся черные кудрявые волосы! — Дылда громко икнула, — Так что если с вами последнее время происходило что-нибудь странное, бегите скорее в медпункт.

— Хватит брехать! — рявкнула Вилка, обдав Стасю острым запахом негодования.

— Я?!! Брешу?!! — возмущению Гарика не было предела, — А кто сегодня в женском туалете вдруг перестал видеть новенькую? То-то! Да, кстати, на самой ранней стадии «рыбьей слепоты» те, кто исчез, потом вдруг снова появляются, на более же поздней стадии…

— Я ее вижу! — заорала Дылда, показывая пальцем на Стасю.

— Молчи, урра! — шикнула Вилка на свою простодушную подругу.

— …На более поздней стадии люди и предметы исчезают бесследно! Да, кстати, вы знаете, чем лечат «рыбью слепоту»? — Гарик наклонился к одноклассницам, сделав драматическую паузу, — Клизмой!

— Ой! — снова икнула Дылда.

— И рыбьим жиром! — поставил жирную точку Гарик.

— Вот брехло! Кого вы слушаете! — возмутилась Вилка. Но Гарик не удостоил ее ответом, он уже сидел рядом с Вадиком и Стасей, благосклонно принимая их поздравления.

— Браво, маэстро! — восхищению Стаси не было предела. Сама бы она точно не выдержала — расхохоталась.

— Скажите, коллега, а почему слепота «рыбья»? — спросил Вадик.

— Потому что Акулова и ее подруги кто? — Гарик поднял одну бровь с видом фокусника, собравшегося вытащить из шляпы кролика, — Рыбы пираньи!

Ребята тихо захихикали, опустив лица к тарелкам, чтобы Вилка и компания не засекли их веселья.

Они быстро доели остывший омлет, запив его холодным какао, и побежали на уроки. За одним из поворотов коридора Гарик отстал, и вошел в класс уже после звонка.

— Ты где был? — одними губами спросил его брат?

— Потом! — так же беззвучно отозвался Гарик.

«Потом» наступило на ближайшей перемене, когда в класс заглянул белобрысый четвероклашка, и с очень важным видом сообщил: «Медсестра сказала всем, у кого есть признаки «рыбьей слепоты», заглянуть к ней после урока. Будут ставить клизму», — и, чуть не прыснув от смеха, скрылся в коридоре. Шестииклассники начали переглядываться, недоуменно пожимая плечами: «Новая эпидемия что ли?».

Уже к концу следующего урока весь интернат был в курсе, что в его коридорах гуляет неизвестный вирус. Главным симптомом болезни называли — зрительные галлюцинации. Говорили, что пять учеников с утра уже увезли в больницу, и еще двадцать на подозрении. Вилка с подругами сидели за партой, мрачнее самой мрачной тучи.

— Ой, Виолочка, у меня ручка куда-то попала, — услышала Стася жалобный скулеж Дылды.

— За ухом, урра, посмотри! — закатила глаза любимая воспитанница Стервеллы.

— И ноги чешутся… А вдруг, это волосы растут?

— Заткнись! — прорычала Виола, озираясь по сторонам.

Стася давно заметила, что со своими подругами Вилка не церемонится. «Дура» и «идиотка» — типичное обращение к Дашке, но с ней она хотя бы разговаривает, а вот Гульнара в свите фаворитки Стервеллы играет роль бессловесной прислуги. «Эй, ты, подай — принеси» вот и все общение с подругой. «Интересно, почему она оказалась в интернате? Где ее родители?» — Стася со своего места украдкой разглядывала сгорбившуюся за партой Гульнару. Вдруг, словно почувствовав чужой взгляд, раскосая приятельница Вилки подняла голову и уставилась на Стасю. Девочку окатила волна черной, удушливой ненависти. А еще она ощутила боль, тоску и, кажется, чувство вины. Стасе внезапное стало неловко, словно ее поймали за подглядыванием в окно соседской квартиры, и она поспешно отвернулась.

* * *

Если день начался с сюрпризов, то есть все основания думать, что ими он и продолжится. Урок литературы подкинул Стасе новый повод для размышлений. Его поставили в расписание вместо географии. Что бы хоть как-то занять время, доставшееся от арестованной Алисы Сергеевны, Глиста решила проверить память своих учеников.

— Открываем учебники и читаем поэму «Школьник» Николая Некрасова, — Глиста привычным жестом поправила стильные очки в квадратной оправе, почему-то навевавшие Стасе мысли о гестапо — У вас 10 минут. Потом я проверю, сколько четверостиший каждый из вас успел запомнить. Тот, кто перескажет больше остальных — получит пятерку. Время пошло.

Стася никогда не отличалась феноменальной памятью. Она сразу решила для себя, что не будет участвовать в соревновании, поэтому просто читала нравоучения мастера гражданской лирики, не пытаясь его запомнить.

Как только Глиста сообщила, что пора закрывать учебники, над классом взвился лес рук. Ребята спешили рассказать поэму, пока строчки не выветрились из памяти. Средний результат был — три четверостишья. После строчки «…издержал последний грош» большинство чтецов делало паузу, пытаясь вспомнить продолжение. Гарик же без труда дошел до места про щедрую купчиху, но на словах «Или, может, ты дворовый из отпущенных?.. Ну, что ж!..» споткнулся, и Глиста сочла его выступление оконченным. Тане Ковалевой, что так отчаянно трусила во время Милкиного рассказа про малагасийский сапфир, удалось добраться до конца пятого четверостишья. Эта девочка училась лучше всех в классе. Каждая четверть в ее дневнике неизменно заканчивались шеренгой пятерок. Дойдя до строки «Не робей, не пропадешь!», Таня окинула гордым взглядом одноклассников, и опустилась на свое место уверенная, что обещанная пятерка может достаться только ей. Желающих посоревноваться с отличницей не было.