Призрак для Евы - [124]

— Кто старое помянет, тому глаз вон, — примирительно сказал Лаф. — Понимаешь, я ведь точно не знаю, говорил ли он это, насчет вернуться назад, в джунгли. Мне передали через третьих лиц. Может, исказили его слова, когда пересказывали. Он очень плох, Минти. Я захватил для него полбутылки виски. Там спиртное запрещено, но ты бы видела его лицо. Он прямо весь засветился. Это ужасно — быть старым и одиноким.

— Я одинока. — Пока Лаф говорил, голоса вернулись, сначала как шум далекой толпы, но затем стали громче, смешивались, перебивали друг друга, так что она не могла разобрать ни слова. — Хотя со мной всегда люди. Но лучше бы их не было. Иногда это слишком. — Минти словно не замечала Соновии и Лафа, или ей было все равно.

Уилсоны переглянулись, и Лаф отправился смешивать напитки. Соновия с Минти вышли в сад и сели в кресла; Минти похвалила подвесные корзинки с цветами. Теперь в саду вовсю цвели георгины и штокрозы, а трава на лужайке пожелтела от жары. Ветви вишни словно застыли в неподвижном воздухе. Небо было бесцветным, затянутым сплошной белесой пеленой, сквозь которую желтым пятном проступало солнце. Появился Лаф с подносом; на нем стояли высокие стаканы с янтарной жидкостью, в которой плавали мараскиновые вишни, дольки яблока и огурца. Летом его пунктиком были напитки с джином. Он с гордым видом раздал стаканы и предложил тарелку с австралийским орехом.

— Ты не замерзла, моя дорогая? — спросила Соновия, увидев, что Минти дрожит. Она только что услышала голос Джока: «Должен тебе сказать, ты старомодная девочка, Поло. Таких, как ты, почти не осталось».

— Кто-то ходил по моей могиле. — Минти боялась произнести эти слова. Но сделала над собой усилие, другим способом избавиться от голоса призрака невозможно. — Или по Тетушкиной, там, на кладбище. — Она видела, что Соновия и Лаф снова переглянулись, но сделала вид, что ничего не заметила. Это не мог быть голос Джока; она его прогнала, и он ушел. Ей просто показалось — или напиток так подействовал. Минти снова вздрогнула, а потом вспомнила, зачем пришла. — Прошлой весной у вас были строители, делали что-то на кухне.

— Совершенно верно, Минти. — Лаф всегда испытывал облегчение, когда она начинала обсуждать обычные, повседневные вещи, когда изъяснялась понятным языком. Он ободряюще улыбнулся. — Мы устанавливали новое оборудование.

— Можно вас попросить об одолжении?

— Зависит от того, что это за одолжение… — начала Соновия, но Лаф перебил ее:

— Конечно, конечно. Само собой разумеется.

— Тогда попросите их заглянуть ко мне и посчитать, во что обойдется установка душа.

— Нет ничего легче. А когда они придут, Сонни будет за ними присматривать.

Когда Минти увидела Джока — то есть призрак — в первый раз, он не разговаривал. Был молчаливым, и от него почему-то исходила угроза — при жизни она его так не боялась. Минти отчетливо помнила, как вернулась домой с работы и увидела Джока сидящим на стуле спиной к ней: темно-каштановые волосы, загорелая шея, черная кожаная куртка. Его ноги чуть сместились назад, словно он собирался встать, и в эту секунду она зажмурилась, потому что боялась увидеть его лицо. Когда она снова открыла глаза, призрак исчез, но Минти знала, что он был тут, поскольку сиденье стула еще оставалось теплым. Она подумала, что призрак пойдет за ней наверх, но ошиблась — по крайней мере, в тот раз. Потом Минти снова видела его в гостиной, а также в холле и в своей спальне. И в химчистке. Он всегда молчал.

Считается, что увидеть призрака страшнее, чем услышать. Минти сомневалась. Тетушка и миссис Льюис болтали без умолку и были отчетливо видны. Голос Джока слышался на фоне других голосов, что-то бормотавших и шептавших, но понять можно было только его. Остальное напоминало звуки чужого языка — так разговаривали иранцы, когда толпой выходили из дома напротив. Минти избавилась от призрака Джока и призрака его матери, проткнув их длинными ножами. Но от звуков таким способом не избавиться. Нужно как-то защитить уши.

Подобно призракам, которых видела Минти, голоса присутствовали не все время. По ночам они оставляли ее в покое. Наступала тишина, в которой можно было думать. Проткнув призраки, она избавилась лишь от их видимой оболочки, но теперь понимала, что и это не навсегда. Помогает лишь на короткое время, а когда призраки возвращаются, то сначала дают услышать свои голоса, предупреждая, что она скоро их увидит. Цветы на могилу Тетушки оказались более действенным средством, чем нож, поскольку она больше не видела и не слышала Тетушку. У Джока тоже где-то есть могила. И у его матери. Если бы знать, где эти могилы, то можно приносить цветы и на них.

Когда прошла неделя после возвращения голосов и Джок сказал ей все, что говорил обычно — Адам, Ева и Ущипни меня; ты старомодная девочка, Поло; «день дурака» продолжается только до двенадцати дня, а потом наступает «день хвоста»; на кону наше будущее, — она пошла на кладбище через те же ворота, что и всегда, купив по дороге цветы в палатке. Была суббота, но кладбище оставалось почти безлюдным. На этот раз Минти принесла с собой бутылку свежей воды, набранной из крана на кухне, чтобы перелить в вазу. Она купила бледно-желтые хризантемы, того сорта, у которого в центре лепестки короткие, а по краям длинные и тонкие, а также белую гипсофилу, напоминавшую хлопья снега, и похожие на лилии цветы с непроизносимым названием.