Призрачный странник - [14]

— Судя по тому, что сказала Джакомо из компьютерного центра, её соседки постоянно просят о переселении. Эта Зинк никогда не закрывает рта.

Она замолчала, уткнувшись подбородком в колени и сцепив руки, словно ей было холодно. Гостевые каюты были снабжены лучшей звукоизоляцией, чем большая часть помещений; сюда не проникал даже слабый шум голосов из коридора. Только мягкий, едва различимый шорох вентиляторов, да отдалённый гул, скорее осязаемый, чем слышимый, идущий изнутри стен — отзвук работающих двигателей и насосов, мерно бьющееся сердце самого корабля.

Наконец Хелен тихо проговорила:

— Но всё дело в том, что я не хочу потерять его. Потерять… не знаю. Эти шесть месяцев, или год, или два года… — Она порывисто вскочила с кровати и заходила по комнате, как львица в клетке, бесшумно ступая по полу босыми ногами. — Время… оно порой так драгоценно и утекает так быстро… Я не хочу в пятьдесят лет оглянуться назад и сказать: «Я встретила человека, которого полюбила, как никого и никогда в жизни, но у нас обоих были другие обязательства».

Ухура неожиданно сжала губы и отвела взгляд.

— Всю жизнь я училась, готовилась, тренировалась, чтобы приумножать наши знания о вселенной, чтобы работать с представителями других видов… только не с людьми моего собственного вида. И по большей части я работала одна. И я хочу… — Голос Хелен надломился, как ломается ветка под внезапной тяжестью.

— А капитан? — спросила Ухура.

— Для него это тоже непросто, — Хелен остановилась и сделала глубокий вздох. — Знаешь, я ведь не всегда буду на побегушках у этого мерзкого крохобора. Мы сможем найти какой-то компромисс, если будем вместе. Если же нет…

Она помотала головой.

— Тогда у нас ничего не будет. Ну вот! — Она выдавила из себя дрожащую улыбку, хотя в её глазах снова блеснули слёзы. — Видишь, я уже сама себя уговорила.

Одним быстрым движением Ухура поднялась на ноги, шагнула к Хелен и крепко её обняла.

— Я хотела сказать тебе: «Не делай ничего, о чём потом будешь жалеть», — промолвила она с нежностью. — Но на самом деле я рада, что ты пробудешь с нами ещё немного. Добро пожаловать на корабль.

Хелен сильно, по-мужски, сжала её руку.

— Спасибо, — прошептала она, и Ухура почувствовала, что её подруга вот-вот расплачется. — Спасибо, что пришла.

Она даст волю слезам, поняла Ухура, когда останется одна.

Так что она пожелала Хелен спокойной ночи и вышла в коридор, где освещение было наполовину погашено на время ночной вахты, поскольку те, кто жил в этом секторе, работали в дневную смену, и сейчас они все — или почти все — должны были спать. «Не делай ничего, о чём потом будешь жалеть», — сказала она, но знала, что Хелен в любом случае будет о чём жалеть. Такова была суть выбора. Но Ухура также знала, что сильнее всего ранит непринятое решение. И когда Хелен, наконец, выплачется, то будут слёзы сожаления об утраченных возможностях, но боль будет менее мучительна, чем ужас неопределённости.

Ухура плотнее запахнулась в халат, обхватив себя руками, словно ей стало зябко, — хотя в коридорах «Энтерпрайза» всегда поддерживалась одна и та же приятная прохлада. Она вспоминала решения, которые её доводилось принимать… и кто знает, куда привели бы её дороги, от которых она тогда отказалась?

Но не было смысла ломать над этим голову. Бесконечное разнообразие в бесконечных комбинациях, как сказал бы мистер Спок… Но если не выбрать одну из этих бесконечных дорог, придётся всю жизнь стоять на распутье. А космос — это слишком большие расстояния и слишком долгие сроки. Она могла только надеяться, что выбор Хелен в конце концов сделает её счастливой.

И капитана Кирка…

Она свернула в коридор, ведущий к турболифту на четвёртую палубу, к каютам младших офицеров, — и остановилась.

За три года она сотни раз проходила по этим тускло освещённым коридорам поздней ночью, когда здесь было так же безлюдно, как сейчас, и такая же тишина стояла вокруг, если не считать почти беззвучного пульсирующего гула двигателей где-то далеко внизу. Даже возвращаясь из комнаты отдыха после просмотра какого-нибудь мерзкого фильма ужасов, которыми увлекался мистер Сулу, она никогда не испытывала волнения или тревоги при виде пустых затенённых переходов… При всём своём живом воображении Ухура обладала практичным складом ума и крепкими нервами.

Но сейчас она почувствовала, как её охватывает дрожь — ползущий по телу холодок иррационального страха.

Она отступила на шаг, уговаривая себя не поддаваться глупым фантазиям, — но руки у неё заледенели. Напряжённо всматриваясь в сумрак, обшаривая взглядом простирающийся перед ней коридор, она искала необычную тень, или движение, или несоответствие в привычных очертаниях углов и стен — то, что заставило её насторожиться, что включило сигнал тревоги, звенящий в глубине её сознания.

Ничего. Только мрак — не более густой, чем обычно, и неподвижная, затаившаяся в ожидании пустота… и чей-то до жути пристальный взгляд, устремлённый на неё из некой точки справа, между тем местом, где она остановилась, и закрытыми дверями турболифта.

Несколько секунд Ухура стояла, глядя в пустой коридор, чувствуя, как липкий холод нарастает и захлёстывает её с головой, изо всех сил отгоняя ужасное ощущение, будто что-то приближается к ней, медленно, ощупью, неуверенно продвигаясь вдоль стены… тянется, зовёт её, пытаясь по слогам выговорить её имя…