Призрачный путник - [89]

Рыцарь недоуменно огляделась, но маг испарился так же внезапно, как и появился, и не оставил никаких признаков своего существования; только открытую решетку.

И еще пугающее пророчество: «Ты его единственная надежда».

С колотящимся сердцем, сжимая меч, Арья бросилась освобождать товарищей.

* * *

В другом коридоре, неподалеку от этого, Мерис перевел взгляд с пронзившего его кинжала на руки, сжимающие оружие. По рукам взгляд скользнул к лицу нападавшего, чтобы встретиться с яростными сапфировыми глазами, пылавшими всей злобой и ненавистью девяти адских кругов.

Но это были не глаза Путника.

С текущими по щекам слезами гнева Льета со всей силы давила на кинжал, погружая лезвие сквозь белую кожу доспехов в жесткую плоть под ними. Она попала близко к ране, которую нанес Грейт, но её клинок вонзился под другим углом и вошел глубоко во внутренности юноши.

Их взгляды на мгновение пересеклись, и тогда эти двое разделили между собой ужасный момент понимания. В красивых глазах Льеты Мерис увидел последний акт насилия, последнее преступление, направленное против нее.

Он увидел смерть её любви.

Прежде Мериса ничего не пугало так, как ярость в этих глазах.

— За моего мужа, — сказала она со сталью в голосе. — И за моего сына.

В ответ Мерис лишь моргнул.

Только когда тьма в дальнем конце помещения взметнулась вихрем и появился Путник, Мерис осознал, где он и что только что произошло. Он схватился за рукоять кромсателя.

— Нет! — закричал Путник, бросаясь к ним.

Было слишком поздно, Мерис выхватил меч, перерубая Льету наискосок через грудь. Брызги крови разлетелись во все стороны. Медленно, как будто застыло само время, прекрасная полуэльфийка упала прямо в руки подоспевшего Путника. Призрачный воин с отчаяньем и ужасной болью на лице вгляделся в её глаза.

В ошеломляющей тишине Мерис, который прежде никогда не видел, чтобы Путник проявлял эмоции, сощурился. Глубина этой скорби отозвалась болью в его сердце, и он даже не подумал нападать, хотя его противник был беззащитен.

Льета смотрела на Путника, не узнавая, испустив долгий, полный боли вздох. Затем её черты разгладились, и там, где прежде была гримаса боли, появилась мягкая улыбка. Она взяла его руку с неожиданной силой, как будто наконец разгадала тайну, известную лишь им двоим. Мерис смотрел, как Льета умирала в руках Путника. Наконец, она перевела взгляд повыше плеча Путника, и её губы шевельнулись.

— Рада снова тебя видеть, Тарм, — сказала она.

И после этого с умиротворенной улыбкой на лице умерла.

И хотя Мерис знал, что должен ударить, должен послать свой клинок в голову Путника, пока тот уязвим, он не мог. Какая-то часть юноши заметила нечто важнее, чем он сам — впервые в жизни — и это останавливало его руку. А может быть, то был страх неизвестного. Он не понимал, не мог осознать эмоциональной глубины развернувшейся перед ним сцены, и оттого чувствовал смущение и, вместе с тем, страх.

Мерис впервые познал своего противника, и он был напуган.

* * *

Увидев, как дух женщины покидает тело и, обнявшись с духом Тарма Тардейна, меркнет, Путник бережно опустил свою мёртвую мать на пышный ковер и выпрямился, лицом к Мерису, который стоял неподвижно — видимо, от потрясения. Потянувшись к поясу, Путник медленно достал позаимствованный у стражника меч и выставил его перед собой, на небольшом пространстве, отделявшем его от юноши. Следопыт ответил тем, что поднял собственное оружие — кромсатель Путника — и указал им на призрачного воина. Кончики клинков почти соприкасались.

Мерис спокойно вытащил кинжал из своего живота, поморщившись, когда из раны хлынула кровь. Не отрывая взгляда от противника, юноша опустил руку к поясу, снял флягу с зельем и осушил её.

Путник видел, как стекавшая по белой коже кровь превратилась в тоненькую струйку, а затем полностью остановилась. Его взгляд скользнул за Мериса, в кабинет, и заметил труп Грейта. Даже знание того, что месть свершилась, не успокоило клокочущую в сердце ярость.

— Это будет наш последний поединок, — заверил Путник. — Ты заплатишь за все.

— Несомненно, — ответил Мерис. — Ты и я — мы оба ждали этого боя.

Он вознес меч, и мифриловая поверхность засияла почти золотым блеском в свете факелов.

— Но у меня есть преимущество, друг мой.

В ответ Путник приподнял свою перемотанную левую руку, на четвертом пальце которой сияло серебряное волчье кольцо. Сверкнул сапфировый глаз волка.

Мерис пожал плечами, признавая такой довод.

— В этот раз надо будет убедиться, что я отрубил тебе руку перед тем, как убить, — ухмыльнулся он.

Пришла очередь Путника пожимать плечами, но он не пошевелил ни единым мускулом. Он сконцентрировался на Мерисе, человеке, забравшем все, что было дорого Путнику — те вещи, которых он никогда не знал, и то, что он считал давно потерянным, но действительно утратил лишь сейчас.

Концентрация была настолько глубокой, что, когда позади вздрогнула от удара дверь и из-за нее раздались приглушенные возгласы, Путник был захвачен врасплох. От неожиданности он ударил, но Мерис отбил его клинок и скользнул в сторону.

Следопыт ответил контратакой, от которой Путник уклонился, и едва заметно поморщился, дав понять, что лечебное зелье пока не возымело полного эффекта. Путник воспользовался этим преимуществом, с лязгом обрушив свой меч на лезвие кромсателя. Мифриловая кромка, взвизгнув, перерубила длинный клинок, но тот выполнил свою задачу. С проклятием Мерис выронил кромсатель из дрожащих пальцев. Юноша нагнулся за ним, и Путник швырнул свой сломанный меч, зарывшийся в ковер рядом с рукой Мериса. Отдернувшись, следопыт бросился бежать, призывая охрану.