Призрачный мир - [71]

Версия выглядела несколько натянуто, зато малость успокаивала. Отбросил я всю эту чертовщину и сосредоточился на том Боре, которого знал лично.

Что ж это за характер такой, если ему не лень обтачивать и шлифовать обломок за обломком? Бесплатно, учтите!

А впрочем… На себя посмотри! Вспомни: полгода корпел над повестью без единого иноязычного слова. Иноязычного — в смысле пришедшего с Запада (татарские и греческие заимствования — не в счет). Напишешь, скажем, «поинтересовался» — тут же спохватишься: корень-то не русский — «интерес». Начинаешь искать исконное речение и в итоге меняешь на «полюбопытствовал».

Как-то раз в застолье рассказал об этих моих лексических вывертах одному коллеге — тот пришел в ужас. Как?! Столько труда! Ради чего?! (Оказывается, прочел — и ничего не заметил.)

Так что чья бы корова мычала!

* * *

Вечером пожаловал Боря. Вошел, неодобрительно уставился на полуопорожненную в процессе раздумий пол-литру. Разгоняя табачный дым, помахал свободной от инструмента рукой.

— Слушай, — брякнул я напрямик. — Что у тебя там стряслось с Кургельды?

Он наморщил лоб.

— Кто это?

— Ну тот, кого ты напугал.

Темное чело разгладилось.

— А-а… Местный…

Неплохо… Стало быть, Кургельды для него местный. А я тогда кто? И кто тогда те, от кого он прячется, работая по ночам?

— Боря! Ты вроде говорил, если заметят, что строишь, — накажут…

— Накажут.

— Как накажут?

Насупился, помолчал, но в конце концов ответил:

— Инструмент отберут. Новый покупать.

Ну это еще по-божески… Хотя… Я взглянул на Борин агрегат и понял, что не прав. Изумительное устройство. Этакий, знаете, швейцарский армейский нож для строительных нужд. Жалко будет, если отберут.

— А кто отберет?

На сей раз молчание тянулось дольше.

— Наши… — нехотя процедил он.

Спрашивать, кто такие наши и откуда они, смысла не имело. Спросишь — замкнется, как в прошлый раз, когда я поинтересовался, не из Туркмении ли он родом.

— А почему ты ночью работаешь? Ладно, днем заметят. А ночью, выходит, не заметят?

— Ночью не следят, — успокоил он.

— Почему?

— Ночью спать надо.

— Но ты же ночью не спишь!

Никак не отреагировав на мое восклицание, он передернул что-то в своем универсальном инструменте.

— Хочешь подержать? — неожиданно предложил он.

— Хочу! — естественно, согласился я.

— На, держи… — Он протянул мне агрегат, в данный момент представлявший собой нечто вроде утюжка с выпуклой гладильной поверхностью.

— В левую возьми, — посоветовал он.

Я взял.

— А правую приложи.

Я приложил.

— Спасибо… — Он забрал у меня инструмент и двинулся к двери. На пороге приостановился. — Столбы где ставить будем?

* * *

Новые столбы мы решили ставить, чуть отступя от старых в глубь участка. Дело в том, что прежние хозяева, воздвигая ворота, по доброй дачной традиции прихватили примерно полметра проезжей части. Не то чтобы я боялся проверки, просто чужого нам не надо. Тут со своим-то не знаешь, что делать…

Копошилась в мозгу соблазнительная мыслишка подкрасться под покровом ночи и хотя бы при свете звезд подглядеть, как он работает, но выпито было, увы, многовато — и я заснул, стоило коснуться головой подушки.

А разбужен был с неслыханной бесцеремонностью: мой почтительный Боря на сей раз просто взял меня дрыхнущего за плечо и тряхнул.

— А? — Я сел на койке, разом вырвавшись из утренних кошмаров, где со мной хотели разобраться смуглые соратники Кургельды, которого я будто бы напугал до полоумия, хотя на самом деле и в глаза-то никогда не видел.

Слава богу, наяву было все спокойно. Судя по прозрачности голубовато-серого сумрака в забранном сеткой окне, снаружи только еще светало. Так рано я обычно не встаю.

— Пошли, — сказал Боря.

Слегка одуревший, я безропотно влез в бермуды, напялил непроедаемую мошкой ветровку и кое-как выбрался из дому. Двинулся по привычке на задворки, но был остановлен.

— Куда идешь? Ворота пошли смотреть.

После таких слов я проснулся окончательно и, подстрекаемый любопытством, устремился к штакетнику. Не дойдя шагов пятнадцати, остановился. Остолбенел. Потом медленно, чуть ли не с опаской подобрался поближе.

Попробую передать словами, что я там увидел. Представьте две кирпичные опоры квадратного сечения со скругленными углами, собранные, надо полагать, из обточенных вчера обломков. Собранные, учтите, с неукоснительным миллиметровым зазором, заполненным — нет, не цементом, но неким благородно тусклым металлом. Впоследствии оба столба рассмотрены были в подробностях, но двух одинаковых фрагментов, клянусь вам, так и не нашлось. Серый ящеричный узор на гладком темно-розовом фоне смотрелся дьявольски эффектно.

Но главное, конечно, сами ворота. Или воротное полотнище, как говаривали в старину. От одной опоры до другой расплеснулось сплошное металлическое кружево, и такое ощущение, будто не сковано оно и не сварено, а отлито целиком, причем каждый его изгиб опять-таки не повторен ни разу.

Сказать, что я был поражен, — ничего не сказать.

— Почему не спросишь, как открыть? — послышался исполненный самодовольства голос Бори.

Действительно, металлическое плетение казалось вполне себе монолитным, и стыка между створками не наблюдалось.