Призрачные страницы истории - [175]

Формирование новой версии истории во многом происходило из стремления изложить разные стороны процесса развития общества с точки зрения интересов различных движений — феминистов, сторонников «сексуальной революции», идеологов различных «сексуальных меньшинств». Каждое из этих движений стремится создать работы по истории собственной группы и излагать исторические события под углом зрения интересов этой группы. Такие работы вызывали отклики и полемические труды приверженцев других взглядов. В результате возникла обширная литература, насчитывающая десятки и сотни тысяч названий книг и статей на многих языках. Немало среди них серьезных исследований, привлекающих обширный материал первоисточников.

Появляются произведения, посвященные истории восприятия людьми отдельных частей человеческого тела, входящих в эротическую зону. Исследовательница из Стенфордского университета Мэрилин Яром в книге об истории груди (Нью-Йорк, 1997) приходит к выводу что женская грудь в разные эпохи играла разную роль. В истории Европы в течение определенных периодов утвердилась концепция груди, «которая изменила то, как ее видели и изображали». В Древней Греции обожествление груди почти повсеместно заменил культ фаллоса. В легенде об амазонках (само слово «амазонка» обозначает «без груди») рассказывается, что они ампутировали себе левую грудь, чтобы удобнее было натягивать лук. Одна грудь использовалась «для кормления новорожденных девочек, другая — для применения силы против мужчин». Младенцев же мужского пола попросту приканчивали. В средневековом искусстве фигуры мужчин и женщин можно было с трудом отличить друг от друга. Напротив, в эпоху Возрождения грудь стала синонимом духовного насыщения. Материнское молоко сравнивали с кровью, которая текла из груди распятого Христа. Возникло эротическое восприятие. Агнессу Сорель, любовницу французского короля Карла VII, изображали, подобно Богородице, с одной обнаженной грудью. Поэты слагали стихи, воспевавшие женскую грудь. По мнению М. Яром, грудь все более политизировалась. Шли споры о том, допустимо ли, чтобы мать не кормила грудью своего ребенка, а нанимала для этого кормилицу. Руссо полагал, что кормление материнским молоком привязывает женщину более тесно к ее ребенку, а отца — к нахождению в кругу семьи, а это способствует очищению общества от пороков. В годы Французской революции грудь сделалась эмблемой свободы, равенства и братства.

В круг такой исторической литературы вовлекаются в сознании читателей и книги, написанные, возможно, с иными целями, например, сравнительные истории религий. В 1985 г. в издательстве Калифорнийского университета вышла монография Е. С. Кеулс «Правление фаллоса. Сексуальная политика в древних Афинах». Последняя по времени книга широко известного ориенталиста, специалиста по истории восточной философии, религии, музыки и искусства Алена Данилу озаглавлена «Фаллос. Священный символ творческой силы мужчины». Книга повествует о религиозных истоках эротического искусства, о выражении мужского начала в религиозных традициях Запада и Востока. Восторженно оценивая этот труд Данилу, лондонская газета «Таймс» писала, что «неизмеримым является наш долг его учености и гуманизму». Сотрудник Стенфордского университета Г. Ейлберг Шварц опубликовал в 1995 г. в университетском издательстве монографию «Фаллос бога и другие проблемы мужского монотеизма». В ней с использованием фрейдистского подхода рассматриваются последствия того, что библейское единобожие было мужским монотеизмом, а бог — мужчиной. Автор стремится доказать существование подспудной напряженности в отношениях между Богом и мужчиной, изучает вопрос, как повреждение мужских гениталий могло повлиять на жизнь библейского патриарха Иакова и Моисея.

От изложения истории отдельных сексуальных тем был недолгим переход к попыткам выявить их политическое и идеологическое значение. Таковы работы по истории порнографии в эволюции общественной мысли, духовном развитии человечества. В Пенсильванском университете состоялся семинар по этой тематике. Прочитанные там доклады опубликованы в сборнике «Изобретение порнографии. Непристойность и происхождение современного мира. 1500–1800» (Кембридж, Массачусетс, 1993). Редактор этого издания Линн Хэнт пишет, что порнография — это больше, чем скабрезные рассказы и рисунки, что она являлась формой религиозной и политической оппозиции, изучение которой способно пролить свет на историю общества. П. Финдлер из Калифорнийского университета доказывает, что порнография гуманистов находилась на стыке чувственности, науки и политики, что это была секретная культура, противостоящая господствующей морали и церковной ортодоксии.

До последних нескольких столетий использование написанного, нарисованного или напечатанного текста было ограничено кругом социальной элиты. В библиотеке императора Тиберия эротические свитки стояли рядом с текстами великих философов и ученых. Делаются попытки представить порнографию в виде «тайного учения», как в изданной в 1998 г. книге Р. Шэттака «Запретное знание. От Прометея до порнографии». В эпоху Возрождения порнография была явлением, не выходящим за рамки высших классов. Поэтому она могла существовать, не подвергаясь систематическим гонениям. Даже из ватиканского Индекса запрещенных книг были исключены «изящно написанные» античные работы фривольного содержания. Соблюдать такую терпимость оказалось для властей значительно более сложным, когда в результате развития книгопечатания «неприличные» тексты стали доступны более широкому слою населения. Порнография — это название, данное особой зоне во время борьбы за утверждение принципа выборности народом правительства. Только при распространении книгопечатания и интереса среднего класса к сексуально соблазняющим материалам, эротическим изображениям и рисункам они становятся порнографией. В политической сатире постоянно фигурировала сексуальная тематика, связанная с политическими вопросами (мужской половой орган как символ агрессивности или бессилия королевского скипетра). В порнографических памфлетах нападали на власть монарха, объявляли тиранию и мятеж синонимами распутства и дебоширства. Половая распущенность приравнивалась к политической испорченности и коррупции, «искусственные» сексуальные запреты — к нападению на природу человека. Дебаты о порнографии — это вопрос о свободе слова, являющейся первым условием демократии. Развитие порнографии как жанра происходило в рамках перехода Европы от традиционного аграрного общества к современному индустриальному, главными проявлениями которого были Ренессанс, научная революция, Просвещение, Французская революция. Процесс, который способствовал и, в конечном счете, привел к утверждению демократии. (Рецензенты, высоко оценивая сей новаторский характер «изобретения порнографии», упрекали авторов только за то, что они игнорировали темную сторону порнографии, разжигания ею животных инстинктов, которые у знати маскировались под изысканную галантность.) Авторы сборника считают далеко не случайным, что среди лидеров Французской революции, провозгласившей своей целью привести законы гражданского общества в соответствие с человеческой природой, находилось много порнографов. К ним, наряду с маркизом де Садом, они относят Мирабо и Сен-Жюста. Революция объявляется поворотным пунктом в развитии порнографии. Отпала цензура по политическим и религиозным мотивам, сохранились ограничения, порождаемые заботами о поддержании пристойности в изображении адюльтера, содомии, гомосексуализма, лесбиянства и прочего. Газета «Нью-Йорк Таймс» добавляла, что решать задачу разрешения или запрещения не является обязанностью историков нового времени, которые воссоздали картину развития порнографии. Предметом особого внимания стала роль порнографии в культурном развитии, которая, например, рассматривается в книге У. Кендрика «Секретный музей. Порнография в культуре нового времени» (Беркли, Калифорния, 1996).