Призрачная - [22]

— Может, вы сами подойдёте, Мглатиорг?

Управитель пожал плечами, легко ступил на корку льда, поскрипывая талым снегом подошёл ко мне, протянул затянутую в перчатке руку, властно дёрнул пальцами.

— Теперь вы согласитесь проследовать на берег?

— А должна?

— Только если не хотите пойти на корм русалкам.

В этот момент лёд под бревном многозначительно треснул, я подскочила с него, как пчелой ужаленная и если бы не Мглатиорг, рванувший меня к себе за руку, понеслась к берегу… и тут же провалилась.

— Не смейте делать резких движений, — прошипел он, прижимая к груди мою голову. Я кое-как вывернула лицо, чтоб хоть разглядеть ставший вдруг недосягаемым берег. Там, всего в пяти метрах от нас темнел довольно уютный пенёк, который я, безмозглая идиотка, проигнорировала, сочтя несколько скучным — куда больше мне понравился остов дерева, застывший в озере… Вот и любуйся теперь!

От моих каблуков зазмеились тонкие трещинки, кроша и без того хрупкую поверхность. Вторая рука Мглатиорга клещом впилась в мой локоть.

— Шелохнётесь без моего разрешения, и нам обоим крышка! Ясно?

— Угу.

Замечательно, а теперь ме-едленно, шаг в шаг по моим следам…

Там, где только что стояла моя нога, выросла трещина величиной с ладонь. Несколько ледяных кусков осыпалось в воду. Я резко дёрнулась, опять готовая припустить подальше от — сюда, и опять Мглатиорг сжал меня железными руками. Мой писк его не остановил:

— Вы побежите только, когда я вам позволю, Мара, иначе мы пойдём под лёд, а в этом месте озеро слишком глубокое, чтоб хоть кто-то смог нас выловить. Разве что багром.

Чтоб больше не поддаваться панике, я зажмурилась. Но ушам не прикажешь — всё громче трескавшийся лёд заполнял сердце страхом, ноги так и дёргались, чтоб пуститься наутёк и каждый раз мои порывы сдерживала стальная хватка нервничавшего управителя. Шипеть на меня он перестал, но только потому, что грохот упавшей ледяной плиты позади нас отвлёк всё внимание на себя. Под его обувью не было ни одной трещинки — эпицентром разрушения стала именно я. Мужчина аккуратно ступал спиной вперёд, всё ещё не смея выпустить свою драгоценную ношу, и скорей тащил меня, чем позволял идти. Один раз он опасно оступился и я плюнув на все приличия сама повисла на нём, обвив его шею руками.

— Если задушишь, — прохрипел он, напрасно пытаясь отодрать меня от себя, — выпутываться из всех передряг будешь сама.

Как мне показалось, мы ползли долгий час. На деле же прошло не больше минуты. Лёд всё же под нами провалился, но уже у самого берега — мы промочили лишь сапоги. Я так и не смогла понять, как лёд не провалился под нами двумя раньше.

— Нет, я просто убежден, что всё это вы подстраиваете специально, дабы свести меня в могилу! — первым делом высказался Мглатиорг, яростно отжимая промокший плащ и пуская в мою сторону из глаз молнии. — Я был уверен, что всё так и будет!

— П-почему я оп-пять на вас нат-тыкаюсь? — стучащие зубы выбивали чечётку не хуже ног. На вечно угрюмое настроение я давно перестала обращать внимание.

— Я встретил графа и он сказал, что оставил вас на берегу озера. Одну.

— И им-менно поэтому вы п-примчались сюда?

— Да. Я знал, что вы найдёте на свою голову неприятности. Когда я вас вижу, вас всегда приходится спасать.

— Эт-то от вас меня спасать н-надо!

— Ну и прекрасно, — вдруг обиделся Мглатиорг. — Отныне пусть вас ваш граф и спасает, а меня увольте. Не так уж ваша шкура и стоит, чтоб я однажды поплатился за неё своей!

— Он не мой граф!

— Ну так станет вашим. Когда у вас свадьба-то состоится?

— Я не дала ему согласия.

— Вы сказали, что подумаете. Подумали?

— Я не… не его люблю… — мне показалось, что эти слова сказала не я, но по счастью Мглатиорг их не услышал. Или сделал вид, что не услышал.

— Он знатен, богат, и сможет сделать из вас королеву. Что вы теряете, Мара?

"Ничего. И никого…"

— Дурак!

Лицо его побелело на столько, что, казалось, стало отливать синевой. Скрипнули зубы, на острых скулах заиграли желваки. Он натужно сглотнул.

— Называйте меня Океан… графиня.

"Что ж, быть по сему. Я согласна".

IV. Отвергнутый любовник

Весна затопила "Призрачную", ворвалась в комнаты птичьими песнями, пронеслась по коридорам солнечным вихрем, разбрызгала тепло по замковой крыше. Нашу обитель заполнили разные незнакомые мне люди всевозможных возрастов и характеров. В основном это были военные, стягивающиеся со всех границ замковых владений. Но попадались и крестьяне, нанятые Велой на реставрацию замка: поменять полы, подчинить мебель, отмыть от копоти стены. Я по-прежнему жила в своей комнатке, изо всех сил изображая прислугу, но работать мне не позволяли, разрешая сидеть на кухне только за компанию. Обычно меня выметали оттуда уже через полчаса, гоня к счастливому жениху. Тогда я просто подымалась в голубятню, и часами наблюдала за птицами, воркующими на жердинах, срывающимися в стаи и вылетающими на улицу.

Замок менялся. Из угрюмой серой громадины, в которую я попала в конце прошлой осени, он превращался в цветущий благоухающий уголок. Распустились пышные клумбы роз, зацвели деревья. Тропинка в лес потерялась в пышной зелени. Если обо мне забывали хотя бы на час, что случалось крайне редко, я тишком воровала из конюшни Маретту и удирала за горизонт, скакала сама не зная куда, подставляя лицо ветру. Месяцы ничегонеделания сильно сказались на моём характере — я постоянно раздражалась, часто выпадала из реальности, забывая, какой сегодня день и опять потеряла сон. Чтоб хоть как-то скрасить одиночество, я принялась за вышивку бисером. Моя первая работа впечатляла грандиозностью задуманного… и полной бездарностью. Когда граф нечаянно увидел "шедевр", который я не успела спрятать, его чуть не хватила кондрашка: