Призрачная дорога - [11]
Существует ещё один способ утреннего воскрешения Кисоньки.
Срабатывает в любых ситуациях.
Достаю свёрнутый в рулон электрический мат-расик, раскатываю на кровати рядом с Кисонькой, включаю.
Личико Кисоньки перестаёт расплываться и обретает отчётливость.
Поверх матрасика расстилаю плёнку на манер маньяка-чистоплюя.
Говорить ничего не приходится, Кисонька сама переползает на плёнку.
Личико оживляется.
Открываю большую зелёную банку, насыпаю из неё в миску, разбавляю тёплой водой, перемешиваю.
По комнате расползается таинственная вонь.
Так пахнут могилы древних королев.
– Ты такой вонючий, – говорит Кисонька, потягиваясь.
Губки её образуют озорную улыбку.
Черпая из миски, обмазываю Кисоньку получившейся жижей.
Жижа обладает чудодейственными свойствами.
Кисонька приятно скользит под ладонями.
Всё выглядит так аппетитно, что хочется лизнуть.
Украдкой пробую с пальца.
Кисло и на зубах хрустит. Наверное, мощи одной из тех самых древних королев.
Кисонька переворачивается на спину, смотрит на меня нежно.
– Ну разве можно ходить в салон, чтобы это делал другой мужик, да ещё за пять тысяч?
– А что, в салоне мужики?
– Бывает, что и мужики, – Кисонька блаженно закрыла глаза, демонстративно предавшись воспоминаниям.
Везёт же некоторым с работой. Обмазываешь голых баб зелёной жижей и за каждую получаешь пятёрку.
Заляпав Кисоньку со всех сторон, я плотно обмотал её полиэтиленом и накрыл одеялом.
Можно подумать, Кисонька приготовлена в последний путь.
Если электрический матрасик коротнёт, чудодейственное ложе вполне может превратиться в погребальный костёр.
И откуда только подобные мысли?
На воскрешение Кисоньки уйдёт полчаса.
Надо их чем-то занять. Например, посмотреться в зеркало.
Увидев отражение, я не стал мыть руки.
Остатками жижи я нарисовал вокруг глаз круги, а через лоб, нос и подбородок провёл вертикальную линию.
И натыкал точек тут и там.
Не то чтобы я любил играть в дикаря, просто жижу жалко, она довольно дорогая, даже если по интернету покупать.
Плюс стоимость самой процедуры.
Пока мы возились с сироткой, то порядочно на неё тратились.
Аттракционы, контактные зоопарки, катание на пони, развивающие игры, цена на которые равна прожиточному минимуму. В те дни мы начали экономить на себе, Кисонька частично перешла на домашнюю косметологию и пристрастилась.
Мне тоже нравится, чувствую себя повелителем.
Плюс семейное единение.
Издалека донёсся звук лобзика.
Довольный собственной рачительностью, предвкушая встречу с плотником, я спустился вниз.
Глава 9
Печник шевелил толстыми пальцами ног и пил чай.
За его спиной разверзся камин.
Как лучше сказать: недоразобранный или недостроенный?
Разгромленный.
Напустив на себя озабоченный вид, будто у меня важное дело, я быстро прошёл к задней двери.
И вот я уже на крыльце, выходящем на лес.
Взору открылась лужайка в пятнах светотени. За лужайкой – хвойно-лиственный вал.
Выйдя на крыльцо, я оказался у подножья вала. Берёзы, обёрнутые в будущие берестяные грамоты, и сосны, шелушащиеся золотой поталью.
На краю леса, возле сарая, орудует плотник. Лужайка припорошена стружкой хлебного цвета. Поблизости валяется несколько деревянных ломтей и множество пустых пятилитровых канистр от растительного масла.
На кирпичах стоит наполненный железный чан.
Под чан подведены восемь горелок, над каждой трепыхается синий газовый огонь.
Плотник возится с большущим пнём.
– Ты настоящий зверь, мой малыш, – сказал мне плотник.
– Зверь, который пишет этот текст, – уточнил я.
– Ты настоящий сатир: низ звериный, верх дикарский.
– Трудно найти слова слаще для уха тихого и пугливого интеллигента, – ответил я, не будучи в силах скрыть восторг от элегантной похвалы плотника.
Мы заключили друг друга в крепкие мужские объятия. Давно не виделись.
– Варишь? – спросил я.
– Вывариваю, – ответил плотник. – Ты как раз вовремя.
Пыхтя и неловко переступая, мы вместе доволокли до чана здоровый пень.
Плоскость спиленного ствола обширна и своими причудливыми очертаниями напоминает континент. Внутренние карманы, образовавшиеся в теле дерева в течение долгой жизни, кажутся озёрами, трещины – ущельями, глубоко простирающиеся от внешнего края витиеватые ложбинки – устьями рек. Годовые кольца, расходящиеся широкими волнами, концентрируются посередине густым затемнением столицы.
Мы погрузили пень в масло, и он выбросил на поверхность три цепочки быстрых пузырьков – масло начало вытеснять кислород.
– Сколько тут? – спросил я.
– Сто пятьдесят литров, – гордо ответил плотник.
Плотник – молодой мужчина с лицом актёра и густой шевелюрой.
Он красиво курит, костюмы на нём сидят безупречно, в чужие дела нос не суёт.
Не из хорошего воспитания, просто ему плевать.
Идеальный набор качеств для успешной карьеры. Она у плотника до недавнего времени и была.
Плотнику можно было только позавидовать – помощник одного из первых сановников континента.
Одного из семи царей.
В обязанности плотника входила организация торжеств, коих было немало.
Причина карьерного вознесения плотника заключалась ещё и в том, что рядом с ним хозяин чувствовал себя как бы европейцем.
Уж больно светское впечатление производил плотник на фоне прочих холопов в пиджаках различных оттенков синего.
В этой книге – рассказы трёх писателей, трёх мужчин, трёх Александров: Цыпкина, Снегирёва, Маленкова. И рисунки одной художницы – славной девушки Арины Обух. Этот печатный квартет звучит не хуже, чем живое выступление. В нём есть всё: одиночество и любовь, взрослые и дети, собаки и кошки, столица и провинция, радость и грусть, смех и слёзы. Одного в нём не найдёте точно – скуки. Книга издается в авторской редакции.
Александр Снегирев родился в 1980 году в Москве. Окончил Российский университет дружбы народов, получив звание магистра политологии. Учится там же в аспирантуре. Лауреат премии «Дебют» за 2005 год в номинации «Малая проза».
«БеспринцЫпные чтения» возвращаются! Лучшее от самого яркого и необычного литературно-театрального проекта последнего времени. Рассказы знаменитых авторов: Алёны Долецкой, Жуки Жуковой, Александра Маленкова, Александра Снегирёва, Саши Филиппенко, Александра Цыпкина и не только. Самые смешные и трогательные истории со всей страны, которые были прочитаны со сцены авторами и ведущими российскими актерами: Ингеборгой Дапкунайте, Анной Михалковой, Константином Хабенским и другими. Эти тексты собирали залы от Нью-Йорка до Воронежа.
В центре повествования – судьба Веры, типичная для большинства российских женщин, пытающихся найти свое счастье среди измельчавшего мужского племени. Избранники ее – один другого хуже. А потребность стать матерью сильнее с каждым днем. Может ли не сломаться Вера под натиском жестоких обстоятельств? Может ли выжить Красота в агрессивной среде? Как сложится судьба Веры и есть ли вообще в России место женщине по имени Вера?.. Роман-метафора А. Снегирёва ставит перед нами актуальные вопросы.
«Её подтолкнул уход мужа. Как-то стронул с фундамента. До этого она была вполне, а после его ухода изменилась. Тяга к чистоте, конечно, присутствовала, но разумная. Например, собаку в гостях погладит и сразу руки моет. С мылом. А если собака опять на ласку напросится, она опять помоет. И так сколько угодно раз. Аккуратистка, одним словом. Это мужа и доконало. Ведь он не к другой ушёл, а просто ушёл, лишь бы от неё. Правила без исключений кого угодно с ума сведут…».
Александр Снегирев – лауреат премий «Дебют» (2005), «Венец» (2007), «Эврика» (2008). Автор нашумевшего романа «Как мы бомбили Америку», безупречный стиль и предельная откровенность которого поразила и молодую аудиторию, и Союз писателей Москвы. Новая книга Александра Снегирева – история одновременно жесткая и нежная, остросоциальная и почти детективная, изысканно метафоричная и написанная на разрыв аорты.
Это история девочки-подростка, в один день потерявшей все… Первые тринадцать лет своей жизни она провела в обеспеченной семье, с любящими мамой и папой — вернее, с людьми, которых считала своими мамой и папой. Однажды ей сообщили, что она должна вернуться в родную семью — переехать из курортного приморского городка в бедный поселок, делить сумрачный тесный дом с сестрой и четырьмя братьями. Дважды брошенная, она не понимает, чем провинилась и кто же ее настоящая мать…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
Оды овощам содержат полезную информацию, которая нам всем нужна. Басни о нашей жизни. Повесть «Белые хризантемы» написана по воспоминаниям работы во Владивостоке, куда была направлена по распределению после Смоленского электротехникума связи.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Реальный мир или мир фантастический — проблемы одни и те же: одиночество, сомнения, страхи… Близкие далеко, а чужаки рядом… Но всё можно преодолеть, когда точно знаешь, что хороших людей всё же больше, чем плохих, и сама земля, на которую забросило, помогает тебе.