Призови сокола - [35]

Если бы кто-нибудь что-нибудь спросил, она назвалась бы покупателем – это было ее прикрытие. Помимо платка-приглашения, Фарух-Лейн вручили тридцать тысяч долларов наличными. «Падма Марк». Она сомневалась, что выглядит как Падма. Парцифалю тоже прислали приглашение – правда, он им не воспользовался; оно было на его имя. Когда Фарух-Лейн спросила Лока, почему он остался Парцифалем Бауэром, в то время как ей пришлось быть Падмой, Лок ответил: потому что у Парцифаля достаточно разрушительная история, если хорошенько подумать. Парцифаль выглядел как человек, вполне подходящий к здешним товарам.

Парцифаль Бауэр? Разрушительный?

Они все смотрели на нее. Она подумала: «Надо купить что-нибудь». Люди перестанут пялиться, если она что-нибудь купит.

Но Фарух-Лейн не хотела покупать ничего нелегального, чтобы не чувствовать себя сообщницей. Ее мир действовал, повинуясь системе, в которую она, в целом, верила, – это была система законов, созданных для того, чтобы поощрять этику, честность и грамотное использование ресурсов.

Она была готова поступиться лишь определенным количеством принципа. Даже ради спасения мира.

Вот. Предсказательница будущего. Предсказания будущего могли быть сомнительны по качеству, но не в отношении легальности. Фарух-Лейн подождала, пока не убрались несколько мужчин, похожих на священников, а затем подошла ближе. У женщины за столиком был третий глаз, вытатуированный между бровей, и странные серебристые кудряшки, покрывавшие всю голову так плотно, что они казались металлическими. Может быть, ее приснили, подумала Фарух-Лейн, и чуть не рассмеялась.

Она поняла, что ей очень страшно.

– Сколько? – спросила она у женщины.

Ее голос не звучал испуганно. Это был голос Кармен Фарух-Лейн, молодого профессионала, которому вы можете доверить свое будущее.

Кудряшки не качнулись, когда женщина подняла голову. Возможно, она носила парик.

– Две тысячи.

– Долларов?

Это был неправильный вопрос. Фарух-Лейн почувствовала, что он привлек внимание. Четыре женщины в платьях, которые выглядели как официальные костюмы из какой-то другой реальности, где не существовало корпоративной Америки, посмотрели на нее через плечо. Священники как будто двигались в замедленном действии. Высокий мужчина тревожным жестом сунул руку в карман кожаной куртки. Фарух-Лейн торопливо достала деньги и села на стул, на который ей указали.

Выбитая из колеи, она ощутила слабость. В воздухе был разлит какой-то аромат, возможно наркотический. Или дело было просто в колотящемся сердце, в учащенном дыхании.

Они по-прежнему смотрели на нее? Она не желала проверять.

Брайд, Брайд. Они по-прежнему шептали это имя, даже теперь. Возможно, ей мерещилось.

– Дайте руку, – велела предсказательница.

Фарух-Лейн неохотно протянула ладонь, и предсказательница собрала все пальцы вместе, как палочки. Фарух-Лейн подумала: она чувствует ее неровный пульс.

Но гадалка просто произнесла с джерсийским акцентом:

– Гладкая кожа. Чем вы пользуетесь?

Фарух-Лейн моргнула.

– О. А. Овес и аргановое масло.

– Очень красиво, – сказала предсказательница. – Как вы сами. Снаружи – прекрасная женщина. Сейчас посмотрим, что внутри.

Фарух-Лейн рискнула оглянуться, когда предсказательница закрыла глаза. Люди отвели взгляды, но, тем не менее, она чувствовала, что за ней наблюдают. Интересно, насколько расстроится Лок, если она вернется после этого приключения только с одним именем: Брайд.

Внезапно на нее нахлынули запахи тумана, сырости, теплой, недавно пролитой крови. Она вновь была в Ирландии, и тело Натана без возражений принимало пули из пистолета Лока. Мысли Фарух-Лейн бешено понеслись… и предсказательница вновь открыла глаза. Зрачки у женщины стали громадными, и глаза казались черными. Рот приобрел иную форму, чем раньше. Она крепко держала Фарух-Лейн за пальцы.

Предсказательница хитро улыбнулась.

– Брайд… – начала она, и волосы на голове у Фарух-Лейн зашевелились. – Прекрасная дама. Брайд говорит – если хочешь кого-нибудь убить и сохранить это в тайне, не делай этого там, где тебя видят деревья.

Фарух-Лейн почувствовала ее слова раньше, чем услышала.

Она потрясенно приоткрыла рот.

И выдернула руку из хватки предсказательницы.

Та моргнула. И посмотрела на Фарух-Лейн обычными глазами. Ее лицо стало прежним. Просто женщина. Женщина с серебряными кудряшками, глядевшая на Фарух-Лейн точно так же, как в ту секунду, когда та остановилась перед ее столиком.

Но затем выражение лица гадалки сделалось жестче. Она произнесла, громко и отчетливо:

– Кто хочет кусочек закона?

И все до единого повернулись и посмотрели на Фарух-Лейн.

Та не стала ждать.

Она побежала.

19

Диклан знал, что Аврора Линч была сном, но никому не сказал об этом.

В конце концов, это был секрет, а он умел обращаться с секретами. Это к тому же было ложью – поскольку Ниалл ожидал, что они поверят, будто она настоящая, – но Диклан знал, как обращаться с ложью.

Эту тайну было хранить немного тяжелее, чем остальные секреты и неправды Диклана.

Не тяжелее.

Тоскливее.

Аврора заснула не сразу после смерти Ниалла. А должна была. В день его гибели заснули коровы. И кошка. И семейство зябликов, гнездившееся возле фермы. Кофеварка, которая никогда не остывала, теоретически тоже могла быть живой, потому что остановилась, в то время как остальные сонные приборы продолжали работать. Все существа, которые приснил Ниалл, заснули через несколько секунд после его смерти… кроме Авроры.