Признания шпиона - [145]

На неё не пригласили ни членов их семей, ни других штатных сотрудников ЦРУ. Вертефей и Граймс отказались присутствовать на церемонии. Хотя мало кто об этом знал, участие в расследовании стоило Граймс 25 тысяч ее кровных денег. Во время расследования ЦРУ предложило всем сотрудникам, которые были согласны досрочно уйти в отставку, денежную компенсацию. Граймс мечтала об отставке, но ей сказали, что если она возьмёт деньги, то не сможет вернуться на неполный рабочий день в команду "охотников на крота". Редмонд умолял ее остаться, и накануне истечения срока действия предложения о 25 тысячах долларов Граймс решила не принимать денежную компенсацию, а выйти в отставку и остаться на работе по контракту, пока Управление не разоблачит "крота". Когда Эймса арестовали, Граймс порадовалась, что продержалась до конца. Она чувствовала, что помогла Управлению отплатить долги за Полякова и всех остальных.

Через несколько дней после частого приёма в Управлении Граймс получила по почте пакет. В ней была медаль и благодарственное письмо от ЦРУ. Она бросила и то, и другое в ящик письменного стола.

У Рика едва хватало времени на сон и еду. Он был очень занят. После того, как он признал себя виновным, не менее трёх раз в неделю его возили на допросы в офис ФБР. Вначале от ФБР на них присутствовали Лес Уайзер-младший, Джим Милбурн и Руди Гьерин. Халкоуэр выступал в качестве представителя прокурора США. ФБР было против того, чтобы в допросах участвовало ЦРУ, и нехотя допустило на них одну Жанну Вертефей. В первый день она демонстративно вошла в комнату позже всех. Пожать Рику руку Жанна отказалась. Но когда допросы начались, Уайзер, Халкоуэр и Доннер "отсеялись". Всю работу пришлось выполнять Тьерину, Милбурну и Вертефей. Вертефей и Рик нередко вспоминали истории из прошлого и хохотали над шутками, понятными только их коллегам из ЦРУ. Иногда она даже забывала о том, что он сделал. В начале допросов Рика спросили, не предлагал ли он когда-нибудь КГБ свалить всю вину за потери 1985 года на другого сотрудника Управления. Рик ответил утвердительно. В своё время он сообщил русским имя возможного "козла отпущения", который знал о потерях все. Глядя в глаза Вертефей, сидевшей по другую сторону стола, Эймс тихо сказал, что назвал КГБ именно ее.

В те дни, когда Рика не допрашивали, он часами пытался помочь Розарио. Он изучил основные положения, на основе которых федеральные судьи определяют срок тюремного заключения, и направил в суд прошение на 22 страницах, настаивая на том, чтобы судья Хилтон сократил срок заключения Розарио с пяти до максимума двух лет. Оперируя всеми юридическими терминами, которые он только знал, Рик утверждал, что с Розарио обошлись гораздо хуже, чем с жёнами других осужденных шпионов. Он упомянул, что Барбара Уокер молчала целых 14 лет, прежде чем сдать своего мужа властям. Но обвинений против неё никто не выдвигал, хотя она призналась, что ездила вместе с ним к тайнику и потом разглаживала утюгом скрученные долларовые купюры, которые были спрятаны в банке из-под кока-колы. Энн Поллард осудили по обвинению в сообщничестве, когда ее муж Джонатан был уличён в шпионаже на Израиль. Она отсидела в тюрьме три с половиной года и затем была освобождена из-за проблем со здоровьем, писал Рик. Однако ко всем этим действиям Рика тайно побуждала сама Розарио. Она забрасывала его злобными письмами, требуя, чтобы он ее "спас". Время от времени она угрожала покончить с собой, если он этого не сделает. Рик посоветовал Розарио изображать из себя несчастную жертву. В письме, которое Розарио позже порвала на мелкие кусочки и спустила в тюремный унитаз, Рик пообещал ей сказать репортёрам, что манипулировал ею с помощью всех уловок, которым научился в ЦРУ, доходя даже до психологического шантажа. Он настаивал, чтобы она свалила всю вину на него.

За несколько дней до вынесения приговора Розарио она отказалась от услуг назначенного судом адвоката и наняла Джона П. Хьюма, чья фирма также представляла интересы колумбийского посольства. Из денег, вырученных за продажу квартиры и участка земли на побережье, которыми она и Рик владели в Колумбии, она заплатила ему 25 тысяч долларов. Хьюм предупредил, что почти ничем не сможет ей помочь, но устроил для Розарио эксклюзивные интервью с Салли Квинн из "Вашингтон пост" и Дианой Сойер, ведущей телешоу канала Эй-би-си "Прайм тайм лайв". Обе журналистки подняли вопрос о том, не слишком ли строго ее наказало правительство.

Когда 23 октября Розарио предстала перед судьёй Хилтоном для вынесения приговора, Хьюм продолжал развивать эту тему. "Розарио Эймс стала жертвой худшей формы супружеского насилия, — подчеркнул он. — После того как годами ее обманывали и предавали, у Розарио почти не оставалось выбора: узнав о шпионаже Рика, она должна была молчать".

Бледная и измождённая Розарио стала зачитывать по бумаге заранее приготовленное заявление. "Я делала ужасные ошибки, принимала неверные решения, — сказала она, борясь со слезами. — мне дурно от одной мысли о том, что по вине Рика погибли люди". Как только она узнала, что Рик — шпион, ее жизнь, как она утверждала, превратилась в кошмар: "Я была совершенно раздавлена и сломлена насилием и давлением со стороны Рика. Чем больше Рик меня принуждал, тем в большую зависимость от него я попадала. Вскоре меня стал преследовать страх, что его поймают. Ваша честь, вы должны понять, что Рик Эймс — профессиональный шпион ЦРУ — внушил мне, что, если его разоблачат, это поставит под угрозу мою жизнь и жизнь моего сына. Поэтому я помогала ему… за что мне мучительно стыдно и в чём я глубоко раскаиваюсь".