Признание в любви - [24]

Солнце уже почти там, где мы его не увидим, чайки решили взлететь, замахали крыльями, и я по привычке, стаж у неё с шестнадцати лет, смотрю на часы. Зачем? «Вечер» извиняется. Ира улыбается – слишком частый глагол? Похоже на забор. Не потому, конечно, что следую классике, известной со школы: «Глаголом жги сердца людей». Улыбка сидит внутри, и ей всегда хочется выйти. Отгородить любовь от всего лишнего. И, главное, улыбка любимой – это ощущение счастья.

Традиционная вечерняя процедура на даче – поклон лаванде, тонкий запах тянет дотронуться носом, на одной клумбе удаётся беречь её уголок (беречь – точное слово).

– Лаванда здесь, потому что ты одна такая (не слышали, чтобы у кого-то в округе была ещё).

Соседи, которые, проходя по улице всегда препираются, забегали днём и позавидовали: «Нам этого не хватает». На моё уточнение «чего?» муж в недоумении показал взглядом на цветы. Жена взяла его за руку: «А ты подумай!» Он выпятил челюсть, будто беспокоит зуб: «Есть о чём» – и уставился на жену. Её не затруднило достать из сумочки зеркало: «Сюда лучше посмотри». Рассчитывают, что их рассудят. Подошла Ира: «В личных отношениях поможет не третейский судья, а собственное сердце».

Ночь, допустимое и приятное отличие от города – мало огней. Взамен яркие звёзды, их много-много. Луна полная, руками не обхватить. Ира показывает своё созвездие – возражаю:

– Бывшее.

– Почему?

– Потому что ты здесь. И мне светло.

На мгновения небо прочерчивается лучом падающей звезды (метеорит разумеется) и быстро гаснет, желание загадать не успеваем. Смеюсь:

– Мне нечего загадывать, у меня всё исполнилось.

Обнимаю своё желание, встаю на колени, вручаю букет цветов. Наших цветов. За её головой Луна образует светящийся нимб – икона.

– Ирочка, ты дар неба, моя святая.

Соглашается:

«Ответ один, когда мы мним,

Что главное в судьбе –

Увидеть у любимой нимб,

Как дар божественный тебе».

Хор соловьёв приветствует «явление», кузнечики не отстают. Выделяется соловей рядом с домом, заслушаешься.

– Не улетел бы.

– Я с ним утром договорился.

Закончился день, обычный день. Из таких, неприметных со стороны, дней и состоит жизнь. Их можно не заметить, пропустить. Как и саму жизнь. А можно – нужно – сберечь взгляд и улыбку любимой, сохранить день в памяти, наполнить его звучанием. Тогда из них, как из музыкальных нот, составится симфония жизни. Зазвучит своя ода «К радости». Не обязательно быть Бетховеном. Важно, чтобы самим нравилось, лучше, конечно, когда восхищает. Композитор у нас прекрасный – Ирочка. Следуем совету Визбора: «Наполним музыкой сердца». Мы и наполняем. Начинаю опасаться – не расплескать бы.

«Никто не властен над судьбой»?

Слагаем жизнь из разных нот,

И нужно быть самим собой –

Душа мелодией живёт

Волшебной музыки любви.

Шагал нам написал Полёт,

Как оторваться от земли.

Он музой сердце ввысь зовёт,

В полёт, поднявшей к божеству,

Из суеты земных забот

И не во сне, а наяву.

Рука в руке, судьба, – «на взлёт».

Ещё мы слушаем дождь. Почему говорят шум дождя? Шум – это, если звук мешает и раздражает. Дождь, наоборот, – успокаивает. Листья шепчут каплям слова благодарности. Так их спешит выговорить влюблённый. Мы выходим на крыльцо и слушаем чужое признание. Наши объятия – тоже слова, слова благодарности. Благодарности нашей близости.

Невозможно привыкнуть, даже если заранее готов, что окончится то, что тебя радовало. Ветра нет и тепла нет. Пришла осень. В вечернем солнце падающие листья кажутся особенно яркими и тревожат сильнее. Невольно пытаешься проследить движение каждого – торопливый полёт, бесшумный полёт времени. Бренность бытия. Ира вздыхает: «Когда что-то уходит, время чувствуешь особенно остро, внутри щемит. Грустно от неизбежности.

Уходит осень с облаками,

Дождём прощаясь затяжным,

И время, тикая часами,

Горчит, как жжёных листьев дым,

Пока живёт в лучах заката

Надежда – путника причал,

Всё хочется спешить куда-то,

И, кажется, что опоздал».

В комнате камин, прелесть живого огня. Смотреть можно долго и спокойно, мысли не бегают. Бегают язычки пламени, светят и греют по-разному, как дни нашей жизни. Слабеет огонь, только самим можно позаботиться – подбросить поленьев, и сумрачные дни станут светлее. Потрескивают дрова, мурлычет кошка, негромкий Адамо со своей печалью… ласкающее вкус вино. Сидим обнявшись, в глазах, словно в камине, вспыхивают искры, напеваем мелодию любви. Счастье может быть бесконечным. Рядом с нами довольные лица – Лена с Юрой.

Под буйным ветром не качались

Незащищённые стволы,

Но не судьба, конец печален –

Поленья со слезой смолы.

Согреют нас, и нет цены

Шестому чувству – колдовское,

Объятий сказочные сны,

В огне любви пылают двое.

Обворожительное пламя

Уносит время вместе с дымом,

И всё равно, что там с годами,

Мгновенье – вечность, – я с любимым.

Юра соглашается: «Хочется позавидовать и остаться в уголке счастья». Я открываю «секрет»: «Чужим, ты знаешь, можно согреться, как теплом от камина. И увезти зависть, хорошо, что добрую. Своё счастье нужно сначала увидеть, – обнимаю Иринку, – остальное можно сотворить. Учти, именно – сотворить, своими руками, у нас, конечно…» Она перебивает: