Признание в любви - [11]

Филипп обещал передать корабль лично в руки мистера Тейлора. Затем Гастон привел в порядок его лучшую, хотя и порядком поношенную, голубую куртку и начистил новые сапоги, которые были куплены в городе на деньги, заработанные уроками французского. Волосы, лейтенанта, темные и кудрявые, были тщательно расчесаны, высокую шляпу с серебряной пряжкой он надел слегка набекрень, а кораблик засунул под мышку. Лейтенант взял трость и отправился в город. Мимо караула в воротах он прошел, даже не показав пропуск, потому что здесь его знали очень хорошо. Красивый француз был известен каждому в тюрьме, за исключением разве что стражника, обязанного следить за улицей, спускающейся в город.

— Проклятые французы, — проворчал этот стражник, глядя вслед лейтенанту. — Смотри, как перебирает ногами: будто танцует, а не идет!

Между тем Филипп всего лишь осторожно ступал по булыжной мостовой, чтобы не повредить обувь. И хотя его красивые новые сапоги были хорошо скроены и крепко сшиты, они были сделаны из плохой кожи — другие сапога Филипп не мог себе позволить.

С каждым шагом лейтенанта все больше охватывала радость жизни. Пять лет назад, попав в плен, он даже не мог мечтать, что в Англии будет наслаждаться свободой, как наслаждался ею теперь. Офицеров и солдат — девятьсот человек — посадили на обшарпанный линейный корабль и всем выдали одинаковую безразмерную желтую форму, которую теперь носили Гастон и его друзья. Воздух в каютах был спертым, еда — несъедобной, и, если вспыхивал очаг дизентерии или сыпного тифа, пленные умирали, как мухи.

И этот очаровательный английский городок, куда их привезли, и даже мрачный старый замок, ставший их тюрьмой, показались им в сравнении с тем кораблем раем. А после встречи с Сарой в то утро возле магазина мистера Бриггса городок казался лейтенанту еще милее.

Вскоре, без всяких затруднений, Филипп нашел лавку мистера Тейлора, которую хозяин величаво именовал магазином. Однако, увидев приказчика мистера Тейлора — долговязого парня с хитрой улыбкой, — так же как и Леконтре, почувствовал к нему недоверие.

— Мистер Тейлор лежит дома, у него подагра, — сообщил; приказчик, когда Филипп изложил ему свое дело. — Я сказал французскому военнопленному, когда он принес корабль на рынок, что мистера Тейлора сегодня там не будет, предложил оставить эту поделку мне, но он отказался. Должно быть, не поверил, что я передам его работу хозяину. Хотя слово англичанина тверже, чем слово француза, вот что я вам скажу.

— На самом деле? — В глазах лейтенанта Кадо вспыхнули веселые искорки. — Однако то, что вы говорите, мой друг, меня не интересует. Сегодня прекрасный день для прогулки, и я знаю, где живет мистер Тейлор. Я сам отнесу ему корабль. — При этих словах Филипп повернулся и вышел из лавки.

— Смотрите поосторожнее! — крикнул ему вслед Джозеф. — Дом находится за пределами вашей территории, если угодно вам знать!

Лейтенант обернулся и вежливо улыбнулся в ответ. Затем отправился в город и зашел в трактир «Скрипучие ворота» — популярное место встреч Филиппа и его друзей, — хозяйка которого славилась своим кулинарным искусством. Бедность Филиппа ее нисколько не удручала. Она подала ему хлеб и сыр и стала болтать с ним так весело, словно он заказал жареного гуся и яблочный пирог.

Она еще раз подошла к столу, когда он показывал друзьям модель корабля, которую собирался отнести торговцу, и, восхитившись ее совершенством, предупредила:

— Если будете с деньгами возвращаться в сумерках, идите осторожно. Это место не зря называется Пустошью, там шалят разбойники… и бродят убийцы.

— Тысячу благодарностей, мадам, но я намереваюсь быть в замке задолго до наступления темноты. У нас действует зимний комендантский час — это пять часов вечера. — Филипп допил пиво, доел сыр и вышел из гостиницы.

Очень скоро город остался позади, и он уже шагал по дороге, ведущей к пустоши. Эта местность была тихой и красивой, и единственным живым существом, встреченным им на пути, была овца, мирно щипавшая траву. Впереди он уже видел дом мистера Тейлора — в окружении деревьев, еще не покрытых листьями.

Однако расстояние оказалось обманчивым, а дорога — каменистой. Поэтому, когда Филипп подошел к дому, было уже три часа.

Аккуратная служанка сразу же провела его в комнату, где с забинтованной ногой, положенной на пуфик, сидел ее господин. Торговец тепло приветствовал француза, пожал ему руку, пригласил его присесть, а служанку послал за мадерой и сливовым пирогом.

— Без сомнения, этот Фуке — талантливый чертяка, — пришел в восхищение Тейлор, рассматривая модель корабля. — Мой заказчик будет потрясен.

Филипп глянул в окно, увидев, что солнце стало клониться к высоким деревьям мистера Тейлора, но устроился поудобнее в предвкушении вина и беседы с хозяином. Ничто не радовало его так, как радушные приемы в английских домах, а мистер Тейлор жаждал поговорить о Франции. Он частенько бывал в этой стране еще до революции, когда его отец был жив и посылал сына за границу закупать шелк и кружева.

— Предместье Сен-Жермен — такой прекрасный район! — вспомнил он. — В его домах заключались целые состояния, но революция смела их с земли.