Признание Черноснежки - [31]

— Э-э, но как можно идти мыться до хозяйки дома?

— Как раз наоборот — ты мой гость, и я должна проявить гостеприимство. Прекрати отнекиваться и иди, смой с себя пот.

— То есть я всё-таки воняю?.. — пробурчал Харуюки.

Положив руки на его спину, Черноснежка чуть ли не затолкала его в дверь, находящуюся посреди коридора. Она вела в комнату с умывальником, которая также служила раздевалкой. В глубине виднелась дверь, ведущая в собственно ванную.

— Бери любые шампуни и гели, и наслаждайся.

Черноснежка задвинула дверь, оставив Харуюки одного. Какое-то время он лишь стоял и пытался сообразить, как его угораздило здесь очутиться. Впрочем, одно было ясно — сейчас уже поздно отказываться и идти домой. И раз уж дошло до такого, почему бы и правда не смыть с себя пот?

Механическими движениями сняв с себя школьную форму, он сложил её в корзину, открыл складную стеклянную дверь и вошёл в ванную.

По площади эта комната мало отличалась от ванной в квартире Харуюки, зато в ней стояла не просто ванна, а джакузи. Разумеется, Харуюки не стал с разбега прыгать в горячую воду11. Сначала он сел на прозрачную табуретку, снял с шеи нейролинкер, повесив его на специальный крючок на стене, и принял душ. Тщательно вымывшись, он наконец-то забрался в воду. Она была не слишком горячая — как раз как любил Харуюки. Он блаженно выдохнул, расслабился и ощутил, как усталость, которую он до сих пор даже не замечал, понемногу оставляет руки и ноги.

Харуюки снял нейролинкер с крючка, снова надел и подключился к панели управления ванной. Перед глазами появилось меню управления джакузи, и он попробовал включить массаж. В спину неожиданно ударила пенная струя, заставив ойкнуть. По коже пробежала не то боль, не то щекотка, но, во всяком случае, ощущение было довольно приятным.

«Нам бы такое в квартиру», — подумал Харуюки, отдаваясь во власть пены и вибрации, пока мысли уплывали ещё дальше.

Его родители купили квартиру в жилом комплексе к северу от станции Коэндзи четырнадцать лет назад, точно в год рождения Харуюки. Квартиры в этом комплексе разрешалось перепланировать и обставлять по своему усмотрению, поэтому родители наверняка провели много времени, изучая каталоги и споря над каждой комнатой. Возможно, на каком-то этапе они даже обсуждали, покупать джакузи или обычную ванну.

Родители развелись, когда Харуюки учился во втором классе начальной школы. Когда отец уходил из дома, он не удержался, заревел во весь голос и вцепился в его ногу. Какое-то время отец ждал, пока Харуюки выплачется, затем сильными руками оторвал его от себя, обнял за плечи и ушёл, не сказав ни слова. С тех пор Харуюки ни разу не видел отца и не знал даже, чем тот теперь занимается.

Поводом для развода стали обвинения в супружеской измене, которые выдвинула мать. Возможно, отец поселился у своей любовницы, построил с ней новую семью, даже завёл детей. Сейчас, в 14 лет, Харуюки уже не особо хотел с ним встречаться и даже почти не скучал по нему. Тем не менее, он по-прежнему пользовался отцовской кроватью и рабочим креслом и не собирался их менять, хоть они и износились.

Закрыв панель управления джакузи, он открыл внутреннее хранилище нейролинкера. За прошедшие годы оно превратилось в настоящую свалку, и Харуюки пришлось глубоко забраться в файловую систему, пока он не отыскал папку с названием «F».

На самом деле это было сокращение от «Father» — «Отец». В этой папке Харуюки хранил все фотографии, видеоролики, письма и архивы рабочих файлов отца — всё, что успел скопировать, пока мать окончательно не зачистила домашний сервер. Когда Харуюки был маленьким, перед сном он всегда заходил сюда и без конца смотрел короткие видеоролики с отцом или всей их семьёй. Но постепенно он перестал так делать и в последний раз заходил в эту папку… да, когда перебирал материалы о технологии полного погружения во время нападения Даск Тейкера.

В тот раз отцовские материалы очень помогли Харуюки. Если бы отец не написал ту краткую хронологию, Харуюки не догадался бы о чипах мозговой имплантации — тайном оружии Даск Тейкера и Общества Исследования Ускорения. Хотя Харуюки и не хотел видеться с оставившим его родителем, он бы поблагодарил его, если бы вдруг встретил. Ведь именно благодаря отцу он до сих пор оставался бёрст линкером.

— Эй, если засиживаться слишком долго, получишь тепловой удар, — вдруг послышался голос, и Харуюки торопливо закрыл окно.

— А, прости, я сейчас выйду…

В следующий миг он вздрогнул и замер. Голова неуклюже повернулась влево.

— Чттздсдлшсмп!.. — воскликнул он спустя секунды три, соединив в невнятное нечто фразу: «Что ты здесь делаешь, семпай?!» Но он был настолько шокирован, что даже не слышал собственного голоса и лишь ловил ртом воздух.

Черноснежка уже успела открыть стеклянную дверь и шагнуть в ванную, но не потому, что волновалась за Харуюки. Её волосы были собраны на затылке, а тело закрывало только намотанное полотенце.

— А-а, п-п-п-п-прости, я сейчас выйду! — кое-как выкрикнул Харуюки несколько членораздельных слов, после чего опять застыл в оцепенении.

Разумеется, на самом Харуюки никакой экипировки не было, поэтому на пути к бегству в раздевалку стояла огромная преграда.