Приз победителю - [23]

Девушка выглянула в окно, чтобы полюбоваться открывшимися на горизонте мерцающими огнями портового города. Совсем скоро паром подойдет к пирсу и пришвартуется. Люси покрутилась на сиденье и ухмыльнулась: у нее здорово саднило задницу. Ей понадобилось немало времени, чтобы свыкнуться со всем этим и научиться переносить боль и страх. Но без этого она вряд ли нашла бы свою нишу на рынке продажной любви, на котором с каждым днем появлялось все больше молодых и красивых китаянок.

Люси начала карьеру продажной женщины очень рано. Ей пришлось пойти на это после того, как труп матери-алкоголички выловили из воды в акватории порта среди плававшего там хлама и мусора. Так что Люси с младых ногтей пришлось заботиться о себе и младшей сестре. Ей исполнилось двенадцать, когда она продала девственность одному тайванцу, а после того как эти деньги кончились, отправилась промышлять по клубам. Возможно, она была не самой красивой продажной девушкой, зато одной из самых умных, и быстро пришла к пониманию темной садистской стороны мужской натуры и связанных с ней желаний, о реализации которых мужчины мечтали, но боялись сказать. Люси же позволяла им воплотить мечты в реальность — при условии, что ей платили, и платили щедро. Что и говорить, садо-мазо оказалось очень прибыльным делом. Особенно если учесть, что почти всем европейским мужчинам, которых она знала, нравилось причинять боль. Среди китайцев таких почти не попадалось. За исключением типов вроде Чана, получивших образование за границей. Но более всех в этом отношении отличались жители Среднего Востока, которым, казалось, не надо было ничего другого. Что же касается японцев, то о них лучше не вспоминать. Как бы то ни было, Люси соглашалась принимать участие почти во всех мыслимых актах самоуничижения и личностной деградации, и более того, ей даже нравилось это. Страдания плоти, власть перверсии. Ка-Мей любила смотреть в глаза мужчины, когда он находился на пике страсти, ибо в такие мгновения, согласно поверью, женщина забирает часть его души и жизненной силы. Но сегодня Чан переступил все пределы. И не в первый раз. Похоже, в этой жестокой любовной игре она встретила наконец себе ровню.

Люси вздохнула. Возможно, все ее страдания однажды окупятся. Хоть бы и сегодня. Произойдет нечто такое, что в корне изменит жизнь. Она оглядела пассажиров парома и, не заметив ни одного знакомого лица, с облегчением перевела дух. Пассажиров, впрочем, было немного. В частности, кучка американцев — чрезмерно упитанных и несуразно одетых. Мужчины носили слаксы и яркие галстуки, дамы же предпочитали молодежный стиль, которому не соответствовали ни фигурами, ни возрастом. Кожа их напоминала апельсиновую корку, черты лица были слишком резкими, а волосы обесцвечены пергидролем и зачесаны за уши. Ужас до чего некрасивые, подумала Люси. Любая нормальная гонконгская девушка даст им сто очков вперед.

Если не считать вышеупомянутых туристов и возвращавшихся домой португальцев, паром шел почти пустой. Поэтому Люси сосредоточила внимание на американцах и изобразила на губах зазывную улыбку. Возможно, ей удастся-таки подцепить какого-нибудь гвейпо. Обладание американским паспортом было пределом ее мечтаний. В крайнем случае она согласна на канадский или новозеландский паспорт. Даже на британский, если уж на то пошло. В двадцать четыре года ее обрадовал бы любой билет, который позволил бы ей и Ка-Лей уехать отсюда.

Но на этот раз ничего не получилось. Мужчины опасались бросать на нее взгляды, так как находились под строгим контролем весьма зорких жен.

Тогда Люси оставила это занятие и вновь устремила взгляд в направлении огней Макао. Их отражения колыхались на поверхности волн, словно пленка нефти. Созерцая морской простор, девушка в очередной раз вернулась мыслями к своему будущему. В частности, задалась вопросом, может ли повлиять на нынешнее положение вещей и ее планы нежданный визит английской сестры. Эта девушка и Ка-Лей казались ей сестрами-близнецами, разлученными при рождении и вновь воссоединившимися сегодня утром. Они обе были такие невинные, такие юные… Прямо как дети. В их манере смеяться, забавляться и бегать по комнате и впрямь проступало что-то детское. А вот она, Люси, похожа скорее на их мать. Что-то говорило ей — как бы ни сложилось ее будущее, вновь обретенная сестра сыграет в нем заметную роль.

Она покрутилась в кресле. Болезненный процесс сидения вызывал раздражение и мешал сосредоточиться. Впрочем, может, ей пора перестать умствовать? Она не очень-то любила рассуждать про себя о том, что будет, и еще меньше о том, что было. «Сейчас» стояло на первом месте в ее списке приоритетов. Как-то раз Бернадетта сказала, что жизнь — это как езда на автомобиле, когда изредка поглядываешь в зеркало заднего вида, чтобы знать, что происходит за спиной. Но все остальное время ты смотришь на дорогу перед собой.

В этот же вечер, по мнению Ка-Мей, все дороги вели в Макао. Достаточно одного крупного выигрыша, чтобы все в жизни устроилось наилучшим образом. Тогда ни у нее, ни у Ка-Лей, ни у Джорджины не будет никаких проблем. Выигранные деньги позаботятся об этом. Люси пребывала в странном убеждении, что сегодня должно случиться нечто важное. Она чувствовала это всем своим существом.