— К твоему сведению, в королевском дворце нет башен, а тюрьма так вообще в подвале, — желчно сообщил мастер Варас. — И что ты скажешь на это?
— Ну, значит, это была не башня… Думаешь, я помню? — мрачно огрызнулся музыкант. — Если бы тебя в камере опоила сонной дрянью неизвестная старуха, а потом какие-то мужланы сбросили с телеги на кладбище среди ночи, я бы поглядел на тебя, как ты башни разглядывал… Вот он, приз лучшему барду… Мордой в грязь и сапоги спереть…
— А в твоем плаще кто тогда был? — недоуменно высказал мучавший его уже несколько минут вопрос сосед напротив.
— Да я уже всё передумал, пока рассказывал… — вздохнул певец, подался вперед и заговорщицки обвел всех торжествующим взглядом, — …и пришел к выводу, что это была принцесса! Что, на самом деле, она не ушла в монастырь, а сбежала со своим лотранцем, которого я, сам не ведая, во дворец провел! Должно быть, он тайно пробрался в Мюхенвальд, чтобы вырвать даму сердца из лап конкурента… Вы бы видели, какой аристократический у него был вид, какие умные, пронизанные печалью ускользающей любви глаза!.. А старуха… тогда старуха — сообщница принцессы! Да, теперь я припоминаю — это была та же бабушка, что приносила записку, наверняка, благородная леди, переодетая служанкой!.. Материал для баллады — первый сорт! Дамы рыдают! А мужланы с повозкой, тогда, конечно, будут ни кем иными, как отважными…
— Хватит врать! — возмущенно грохнул по столу кулаком трактирщик. — Я тебе сказал: посуду будешь мыть! Ивонна, чего встала, забирай своего подруч…
Но, не успел он закончить, как дверь снова распахнулась, и в трактир вбежал мальчишка.
— Мне нужен Гарри… мини…сингер! — ищущим взглядом обвел он застывшие лица.
— Вот он, — сосед напротив услужливо ткнул в съежившегося перед неминуемым ночным заплывом в мыльной лохани барда.
Мальчик подбежал к поэту, хлопнул ему на колени большущий мягкий желтый тюк, забрызганный грязью, сгреб со стола пирог и рванул обратно в ночь, выкрикнув на бегу:
— Это одна старуха велела передать!..
— Какая старуха, кто?.. — загомонили было посетители, но зарождающийся гвалт заглушило изумленное восклицание развязавшего тюк менестреля:
— Это же мой плащ!!! Желтый, подбитый зеленым вамаяссьским барсом!!! А это…
С глухим звоном, рассыпая золотые монеты лотранской чеканки, на пол упал кошель.
А рядом с ним — камея с профилем принцессы.
