Приют сердец - [7]

– Давай ложиться спать, малышка, – сказал он. Бренетта зевнула.

– Да, я немного устала, – пробормотала она.

Она свернулась калачиком под одеялом, положив голову на седло и моментально заснула.

Рори расправил одеяло на ее ногах и вернулся к костру. Он добавил еще пару поленьев, потом проверил лошадей перед тем, как самому лечь спать. Им надо отдохнуть. Завтрашний день обещает быть довольно напряженным для них обоих.

Тобиас смылся с лагеря с первыми проблесками зари. Вчера в краткие оставшиеся световые часы он гнал лошадь. Напав на след, он еще раз подумал о том, как трудно было убедить Брента позволить ему уехать одному.

– Боже милостивый, Тобиас! Если ты прав в своих догадках о том, где они могут быть, мне нужно ехать. Что с ними, однако, произошло? Если что-нибудь случится с Бренеттой, я с него живого шкуру спущу.

– Брент, успокойся, пожалуйста. Во-первых, я не думаю, что Рори имел в виду Каньон Дьявола, когда уезжал отсюда. Он просто направился на восток, следуя за табуном диких лошадей. Но если они в Каньоне Дьявола, у него возникнут проблемы – оставить Нетту одну, когда сам он войдет в ущелье, брать ее с собой или вернуться домой без кобыл. И ты чертовски хорошо знаешь, что последнего он не сделает. Если он будет так близко от них, то станет возвращаться без лошадей. Во-вторых, – глубокомысленно заметил Тобиас, – если ты, в страхе помчишься за ними, твоя миссис по-настоящему перепугается. Лучше, если ты внушишь ей мысль, что это всего лишь вылазка на пару суток, какие были у них и раньше.

Брент обдумал его слова и, в конце концов, согласился. Тобиас оседлал свежую лошадь и поспешно выехал, но странное гнетущее чувство беспокойства внутри становилось сильнее с каждой пройденной милей. Сейчас он сам находился на расстоянии пары часов езды от каньона, и видел следы проезжавших днем раньше этим путем. Бренетта и Рори.

Если бы только меня не покидало постоянное ощущение, что что-то случится, подумал он, подгоняя лошадь. Он не терял времени на восхищение ландшафтом вокруг. Он не замечал суровой красоты слегка окрашенных пурпуром гор, высоких сосен и белых берез, гранитных скал, черных как смоль и обожженных коричневато-желтых сланцев, разноцветья диких цветов, небольшими группками покрывавших землю. Его единственной мыслью было скорее достичь каньона.

Ноздри Амен-Ра сердито подрагивались. Он повернул голову по ветру, грива легко танцевала над его шеей. Весь рыжий, он блестел как хорошо отполированный и совершенно новый цент. Толстая шея жеребца была изогнута, а сильное мускулистое тело, казалось, готовилось к полету.

Конь почуял опасность, но еще не видел ничего, подтверждающего ее. Он фыркнул и, тряхнув огненной головой, быстро спустился с выступа. В раздражении он кусал и пощипывал кобыл, сгоняя их ближе друг к другу.

Наконец он оставил их мирно пастись, но сам Амен-Ра был настороже, его инстинкты после многих лет вольной жизни отточились до полного совершенства.

Бренетта пристально разглядывала отвесные стены каньона. С ее точки зрения, они продвинулись, а в действительности всего лишь на фут. Она следила за дыханием и страстно желала очутиться снова в лагере, а еще лучше, дома.

Бренетта направляла Чиппера вдоль узкой тропы строго за лошадью Рори. До того, как войти в каньон, он предупредил, чтобы она не шумела и осторожно ступала. Им не только не хотелось получить удар от сорвавшихся камней, но и не возникало желания предупреждать лошадей о своем присутствии.

Сначала Бренетта не боялась. Слишком возбуждающей была мысль, что она увидит легендарного Амен-Ра и его кобыл. Сейчас ей хотелось знать, как Рори собирается выводить лошадей, если все же поймает их. Эти дикие лошади явно не будут спокойно следовать за ним, как это делает она.

Губы Бренетты сложились в жесткую, беспокойную линию; недовольные морщинки залегли на лбу. Она хотела отругать Рори за то, что он привез ее сюда, но не осмеливалась, злясь еще больше. Поездка переставала быть забавной. Она превратилась в тяжелую работу. Солнце безжалостно заливало каньон, жара усиливалась из-за камней. Даже легкий ветерок, несущий облегчение, не достигал тропы. Сама тишина стала гнетущей.

Бренетта почувствовала, что ей хочется плакать. Это был плохой день.

Зола в их костре уже остыла; следы вели дальше в каньон. Тобиас поднялся с земли, вытирая о джинсы запачканные сажей руки и разбрасывая пепел носком ботинка. Потом взглянул на солнце. Он высчитал, что идет за ними с разрывом часа в четыре. Потянувшись через седло, он достал фляжку. Сделав большой глоток, он намочил цветной платок, протерев им лицо и шею, потом снова повязал его вокруг горла. Тобиас натянул пониже край шляпы, чтобы тень лучше падала на глаза и уселся в седло.

Нет смысла терять больше время, подумал он. Черт бы побрал этих юнцов. Он думал, что у них больше здравого смысла, особенно у Медведя.

Но Тобиас знал, однако, что Рори не просто злостный упрямец. Возможно, он слишком уверился в собственной способности справляться с любыми трудностями. Въезжая в каньон, он надеялся, что не окажется лицом к лицу с группой панически несущихся лошадей с другого конца каньона.