Приятно тебя общать - [61]

Алексея в пещере приветили родители, точнее их мороки. Засыпали вопросами, наставлениями, указаниями. В итоге рыжий царевич заплутал — и блуждал в пещере, наверное, час, пока не выбрел случайно к тупичку, пол которого был сплошь усыпан чёрными кругляшами. Ещё с полчаса Алексей, сын Всеволодович, совершенно неподобающим особе царской крови образом ползал на карачках, хватая то один шарик, то другой и ожидая какого‑то знака. «Родители» всё это время стояли над душой и наперебой сынка поучали. В итоге Алексей не выдержал, заткнул уши, зажмурился и сидел так довольно долго, восстанавливая дыхание. Когда глаза открыл, шарик остался только один, мороки докучные пропали, а дорога назад лежала прямая и гладкая. «Слабоволен, доверчив, мягкосердечен, — прочёл тощий царь. — Неглуп, но применить свой ум ни к чему не умеет, плывёт по течению и устремлений не имеет никаких».

Следующим вызвался Иванушка. Чудищ, вставших на его пути, не испугался, а приласкал. Они ему помогли и камни отвалить, и загадки решить, и ловушки обойти. Через час юный царевич предстал перед Кощеем и передал ему чёрный шарик. «Добр, простоват, наперёд не загадывает, живёт, как Бог пошлёт. Миролюбив и терпелив, но может и жёсткость проявить, если иначе нельзя». Пока что самыми привлекательными зятьями виделись Иван и Олег. Ну и что, что не очень сообразительны, — на то Настасьюшка и умница‑разумница, чтобы этот недостаток будущего мужа восполнить. Зато ни Олег, ни Иванушка ни за что её нё обидят, да и в царстве их будут мир и порядок.

Дальше пошёл Никита. Бессмертный весь дрожал от предвкушения: сейчас‑то мои шарики всё и покажут! Либо ты, либо Еремей‑колдун. Кощей торжествующе посмотрел на жену: сейчас моё волшебство явит вора! Василиса и бровью не повела: она‑то уже все узелки распутала и поняла, кто яблоко взял.

У Никиты испытание вышло странным: в пещере стояла сама Премудрая (то есть, конечно, её двойница) с шариком в руке. Она сказала:

— То, что тебе нужно добыть, у меня. Что делать будешь?

Никита сказал:

— Ты либо морок, либо чудище в человеческом обличье. У меня есть несколько путей. Я мог бы вызвать тебя на бой. Я мог бы обхитрить тебя. Либо убедить.

Лже‑Василиса склонила голову набок.

— Если честно, хитростей я не люблю, — признался княжич. — Жульничеством попахивают. Вот что я тебе скажу: драться я не хочу, но если не останется выбора, я к этому готов. В своих силах я уверен. Шарик будет мой, но зачем нам кровь? Могу показать для примера, как я боевым искусством владею.

— Не стоит. В твоём мастерстве я не сомневаюсь.

— Хорошо. Значит, ты тоже не хочешь биться? Тогда поговорим.

— Поговорим.

— Будь ты морок или чудище в чужой личине, шарик тебе без надобности, я так думаю. Тебе Кощей приказал устроить испытание, вот ты и выполняешь его волю. Но если ты передашь шарик мне, то освободишься от чужой власти и сможешь жить себе дальше, как душе угодно.

— А вдруг я сама хочу тебя проверить?

— Нет, никак не сама, — покачал головой княжич. — Та, чей образ ты приняла, — вот она хочет душу мою насквозь увидеть. Чтобы понять, достоин ли я руки её дочери.

— Даже если и так, что ты можешь мне предложить? Кроме того, что я могу получить и без твоего участия?

— Здесь ты права. Я небогат, никаких занятностей с собой не захватил, а всё, что есть у меня, сложу не к твоим ногам, а к ногам Настасьи. И меч, и жизнь, и душу. Мне нечего дать тебе, и поэтому я спрошу: чего бы ты хотела и где это добыть?

— А если, чтобы добыть, что я хочу, потребуется год?

— Тогда сначала тебе придётся выполнить свою часть сделки. А за этой диковиной я отправлюсь после испытаний, когда мы с Настасьей обручимся.

Морок выгнул бровь.

— А если ты проиграешь?

— При честном суде не проиграю. А если Кощей решит отдать Настасью жениху, который ему больше приглянулся, но меня не превзошёл, тогда я выкраду её. И мы вместе будем искать то, что ты попросишь в обмен на этот шарик.

— То есть ты всё продумал и на всё готов?

— Да.

— И от Настасьи не отступишься?

— Нет.

Морок неожиданно оказался в шаге от княжича, схватил его за подбородок и заглянул глубоко, до самого дна, в Никитины глаза. Бесконечно длился этот страшный, пронзительный взгляд. Потом была яркая‑яркая вспышка и едва слышное шипение:

— Тогда бери‑и‑и‑и…

Княжич проморгался, но загадочного существа рядом уже не было, только дым плыл белёсый и клочковатый. Пальцы юноши крепко стискивали подарок лже‑Василисы. Настасьин избранник повернул к выходу, от которого не отошёл и трёх шагов. Когда он разжал кулак, упавший на ладонь Бессмертного шарик был чёрным, как и все предыдущие. «Еремей!» — возликовал царь‑колдун. Никитина добыча сказала ему: «Очень умён, смел, решителен. Упрям, своего не упустит и найдёт сотню обходных путей, если прямой закрыт. Честен и благороден».

Кощей передал шарик жене и жадно уставился в ябловизор: в пещеру отправился Еремей. По правде сказать, за его испытанием не отрываясь следили все, кроме Никиты и Настасьи. Вот уж здесь было где показать и силу, и ловкость рук, и лёгкость ног, и хитрость ума, и искусство чародейское. Чудища валили к молодому колдуну целыми стадами, то и дело срабатывали скрытые пружины ловушек, но каждый раз Еремей уходил изящно и красиво, оставляя между собой и верной смертью расстояние ровно в волосок.