Привязанность - [155]

Поскольку в настоящее время установлено, что у животных существует период, наиболее благоприятный для развития поведения привязанности к какой-либо предпочитаемой особи, естественно, возникает вопрос: не обстоит ли дело подобным образом и у человека? Большинство ученых, ориентированных на этологию, склонны давать на него положительный ответ. Каковы же основания для такого ответа?

Данные, свидетельствующие о наличии стадии повышения сензитивности

Некоторые исследователи, изучавшие этот вопрос, например Грей (Gray, 1958), Амброуз (Ambrose, 1963), Скотт (Scott, 1963) и Бронсон (Bronson, 1965), полагают, что в первые пять-шесть недель жизни младенец еще не готов к началу формирования поведения привязанности к какому-либо определенному лицу. Ни возможности его восприятия, ни уровень организации поведения не позволяют ему вступать в социальное взаимодействие, если не считать самого примитивного[149].

Примерно после шести недель младенец постепенно приобретает способность различать то, что он видит, слышит и ощупывает и, кроме того, его поведение становится намного лучше организованным. В результате к третьему месяцу жизни различия в социальном поведении младенцев, воспитываемых в семье и в детских учреждениях, становятся очевидными. Основываясь на этих данных и исходя из быстрого развития у ребенка мозговых структур, можно сделать предварительный вывод, что хотя готовность к формированию привязанности в первые недели после рождения находится на низком уровне, в течение второго и третьего месяцев она возрастает. Тот факт, что к концу первого полугодия у многих детей определенно присутствуют элементы поведения привязанности, позволяет предположить, что на протяжении предшествующих месяцев — четвертого, пятого и шестого — большинство младенцев находятся в состоянии повышенной чувствительности к развитию поведения привязанности.

Добавить что-либо к этой общей констатации трудно. В частности, неизвестно, превышает ли уровень сензитивности в течение одного из этих месяцев ее уровень в следующие месяцы жизни младенца или нет.

Без дополнительных данных невозможно, например, принять предположение Амброуза (Ambrose, 1963), что период примерно с шести до четырнадцати недель, в течение которого ребенок изучает характерные черты человеческого лица (надындивидуальное научение), и до того, как он станет различать лица конкретных людей, может быть периодом особой сензитивности. Свидетельства, представленные им, явно неубедительны; более того, теория, на которой основана часть его аргументов о том, что запечатление является результатом снижения состояния тревоги (Moltz, 1960), принимается не всеми (см. гл. 10).

Данные, свидетельствующие о сохранении определенной степени сензитивности в течение нескольких месяцев

Хотя к шестимесячному возрасту большинство младенцев, воспитывающихся в семье, обнаруживают поведение привязанности, у некоторых детей его еще нет; так же как оно отсутствует у большинства детей, которые растут в детских учреждениях. Поскольку можно считать установленным, что у большинства из этих детей привязанность действительно возникает позднее, ясно, что в какой-то степени сензитивность сохраняется, по крайней мере, на некоторое время.

Одно из исследований Шаффера отчасти освещает этот вопрос. Целью Шаффера (Schaffer, 1963) было установить, как влияют на появление поведения привязанности длительные разлуки в середине первого года жизни. Все двадцать наблюдаемых малышей находились в двух детских учреждениях в течение десяти (или более) недель. Там у них не было возможности для формирования избирательной привязанности. Затем все малыши, которым уже было от тридцати до пятидесяти двух недель, вернулись к себе домой. Поскольку после возвращения они уже достигли возраста, в котором можно ожидать избирательного поведения привязанности, было интересно установить, насколько этот процесс задержался из-за разлуки с близкими людьми.

Шаффер обнаружил, что к годовалому возрасту у всех детей, кроме одного, имелось поведение привязанности. Различия в длительности задержки появления этого поведения у разных детей были очень значительными — от трех дней до четырнадцати недель. У восьми детей появление поведения привязанности отмечалось к концу двухнедельного пребывания дома; другим восьми детям для этого понадобилось от четырех до семи недель; а трем остальным — от двенадцати до четырнадцати недель.

Из множества факторов, которые, очевидно, обусловливали эти различия, можно легко выделить два: 1) условия в детском учреждении и 2) опыт, полученный после возвращения домой. Как ни удивительно, но ни продолжительность отсутствия детей дома, ни возраст, в котором они возвращались, не оказались значимыми.

Детей разделили на две группы. За одной группой, включавшей одиннадцать детей, ухаживали в больнице, где они были ограничены как в социальной, так и в других видах стимуляции. Матери имели возможность видеться с ними, но к большинству детей они приходили только один раз в неделю, и лишь к некоторым — четыре-пять раз. Вторая группа состояла из девяти малышей, которые содержались в доме ребенка с целью исключения их контакта с носителями открытой формы туберкулеза. Хотя этих девятерых детей матери никогда не навещали, с ними часто общались няни, которых было довольно много.