Привкус славы - [3]

Вот и сейчас сижу и, заранее предвкушая перипетии воспитательной работы, с минуты на минуту жду Джо Блекуайта, который должен явиться на очередное закрытое рецензирование.

Доныне припоминаю тот нудный день, когда Джо Блекуайт зашел в Бюро впервые и, стеснительно держа в руках пухлую рукопись, запинаясь от волнения при каждом слове, едва смог пробормотать:

- Добрый день, сэр... Позвольте мне, сэр... Думаю, сэр... Возможно, ошибаюсь, но я... Сэр...

После такой сложной и утонченной тирады он окончательно растерялся. Торчал в дверях и чуть ли не до слез пылал от стыда. Но я хорошо изучил подобный тип начинающего и видел его насквозь. Он всегда будет волноваться и краснеть, стыдиться самого себя и от безнадежности приходить в отчаяние, но регулярно будет появляться в моем кабинете. И каждый раз с новой рукописью.

- В чем дело, юноша? - доброжелательно спросил я, чтобы не спугнуть редкую пташку и сразу же вызвать у него расположение и доверие.

- Мне... кажется... Я... принес повесть...

- Прекрасно! - поддержал я его усмешкой.

- Не знаю... Но я хотел бы... если это возможно... не перфорированный отклик "Чтеца", а... а живое... человеческое слово... Если можно...

- Почему бы и нет?

- Правда?! - обрадовался он.

Я - тоже, ибо не ошибся в своих визуальных выводах. Анкета: "Джо Блекуайт, 21 год. Способности: склонность к собирательству на улицах потерянных газет. Образование: литературный колледж. После окончания нигде не работает и не учится. Написал повесть "Становление". Тема: перманентная судьба стандартного робота. Возможное творческое пожелание: предложить автору профессию сборщика бумажного утиля".

Я тогда внимательно проштудировал повесть, чтобы во время рецензирования не потерять ни единого флюида интеллектуального наслаждения. Ничто в нашей чрезвычайно ответственной работе так не утешает, как полная беспомощность и беззащитность автора.

Из рекомендаций "Техники разговора" я выбрал вариант Б-2, который предусматривает психологическое обезоруживание, усложненное неожиданным переходом на ФРА, форсированную разговорную акцию. И когда он явился в назначенное время, я повел тактичную, но казуистически глумливую речь:

- Слушай, Джо, позволь мне высказать свои соображения искренне и откровенно.

- Да, сэр... Именно так... Как можно иначе... Сэр...

- Так слушай. Твою повестушку я читал с неослабевающим вниманием. Должен признаться, она написана умелой рукой. Художественный уровень высокий.

- Правда?! - даже покраснел он от похвалы.

- Некоторые детали в описании роботов просто блестящи! Ты их щедро смазал маслом нерядовой фантазии!

- Спасибо за... доброе слово... сэр... читатель бы...

- Однако, прости меня, произведение твое имеет серьезные недостатки.

- Какие? - сразу же сник он и растерянно уставился на меня.

- Понимаешь, тебе не удалось заглянуть во внутренний мир современного робота - твоего современника, Джо! Ты не увидел прекрасное содержание выкристаллизованного неутомимого труженика новой формации! Твои герои полны многочисленных недостатков. Где ты отыскал их, Джо? В жизни или на свалке металлического лома?

- Я... сэр...

- Вот почему в целом повесть производит такое впечатление, будто ты писал ее, опираясь на свои устарелые школьные знания, и не заметил тех принципиальных изменений, которые произошли во внутреннем построении роботов. А старые схемы, Джо, давно осуждены читателем и отброшены самой жизнью. Я не советовал бы тебе предлагать этот насквозь фальшивый опус на суд, а точнее, на осуждение читателя: ведь вся твоя повесть основывается на устаревших литературных и технологичных штампах. Проблема перманентного становления работящего современника требует куда большей профессиональной квалификации.

Он был раздавлен и уничтожен. Он шатался, хотя и не падал.

- Но не советуете ли... вы мне... снова... сэр...

- Я не могу взять на себя такую ответственность, Джо. Я просто не имею права советовать - писать тебе или не писать. Это личное дело автора. Но ты же знаешь: творчество свободно и не регламентировано Законом!

- Тогда, сэр... если вы... позволите...

- Позволяю, Джо! - ласково похлопал я его по плечу. - Желаю успеха!

Второе его произведение было, вне всякого сомнения, автобиографической новеллой, хотя молодой человек и не акцептировал эту мысль. Детские годы, первые игрушки с хитрыми секретами... На этот раз из "Техники разговора" я выбрал вариант С-3, который предусматривал тематическую обесценку произведения с прозрачными намеками на антиобщественную тенденциозность.

- С художественной стороны ты превзошел самого себя, Джо! Новеллка читается! Игрушки, согретые теплом приятно удивленного ребенка...

- Правда?!

- Правда, но согласись, Джо, что и любой другой написал бы такую новеллку, ибо у каждого было подобное детство с подобными игрушками. Впрочем, это еще не беда. Тебе не удалось, Джо найти самого себя в собственном произведении!

- Но я... сэр...

- Дело обстоит намного хуже: объективно ты перечеркиваешь современную педагогику, которая пропагандирует коллективные игры как метод комплексного воспитания. А ты воспеваешь ничем не прикрытый индивидуализм. И вообще, поневоле складывается впечатление, что этим уходом в чрезмерно идеализированное прошлое ты осуждаешь жгучие проблемы современности, пренебрежительно относишься к светлым мечтам своих ровесников. Откуда это у тебя, Джо? Я же знаю - ты работящий и честный парень! Ну, почему бы тебе не поучиться у классиков - Гомера, Эврипида, Шекспира, которые воспевали героические будни своих современников? Не думаю, что стоит рекомендовать эту явно вредную вещь нашему дорогому читателю. В лучшем случае она вызовет совершенно естественное удивление. А в худшем... Одним словом, я тебе не завидую!