Привидения являются в полдень - [20]
— Лучше бы ты ругал, чем ревновал, — вздохнула она. — А я знала, что ты будешь ревновать. И сейчас уже ревнуешь.
— К кому? — Он закурил сигарету, сунул в карман зажигалку и встал. — Пойдем, уже поздновато… Разболелась голова, чувствую себя жутко.
— Приедешь домой, прими цитрамон, — сказала Катя, думая про несчастную зареванную Лику. — Помогает, как ни странно. Копеечная таблетка, а пользы — на миллион.
— Не в цитрамоне дело…
Они вышли на улицу, и она удивилась, заметив, как его передернуло. «Замерз, что ли? — подумала она, садясь рядом с ним в машину. — Но почему бы ему замерзнуть, ведь он совсем не промок под дождем. А ветер не такой уж холодный. Я-то не мерзну, а я мерзлячка. И вид у него совсем больной».
Внезапно Дима оглушительно чихнул. Потряс головой и тут же пошел на обгон идущего впереди автомобиля. Катя терпеливо выдержала эту изнурительную операцию, и когда Дима победил и вырвался вперед, на свободное пространство, заметила:
— Когда ты умудрился простудиться? Тебе надо срочно залезть в ванну. Иначе полетит вся твоя Куба и робинзонада ко всем чертям.
— Ничего страшного. — Он мрачно смотрел прямо перед собой. — Мне наплевать, мне просто обидно, что от тебя человеческого слова не услышишь. Другая бы пожалела, что ли. А ты как доктор — прими таблетку, ложись в ванну, иначе не сможешь работать.
— Тем и отличаются необитаемые острова, — пробормотала Катя, глядя в окно. — Не слишком-то там весело.
Они молчали, и когда он довез ее до дому, попрощались отрывисто и прохладно.
Муж был дома, но навстречу Кате не вышел. Она мельком взглянула на часы. «Да, поздно, — отметила. — Но это в порядке вещей. Его-то я упрекаю, а сама…» Она сбросила туфли и заглянула к нему в комнату. Он лежал на диване и смотрел телевизор. Свет был потушен, и его лицо в отблесках экрана казалось зеленоватым, почти мертвым. Он едва повернул голову в ее сторону:
— Привет. Тебе звонила какая-то женщина.
— Кто? — спросила Катя. — Не Ирка, нет?
— Ее голос я знаю. Другая. Она просила тебя позвонить ей. Оставила телефон.
Катя прочла номер на бумажке, которую подал ей Игорь.
— Так ведь это Ира, — пожала она плечами. — Ее номер.
— Ну, может быть, и она, — вяло отозвался он. — Может, не узнал. Голова болит. Кажется, я простудился.
— Да что вы все как сговорились, — вздохнула Катя. — Прими что-нибудь. Бисептол выпей. Две таблетки. Промок, что ли?
Только тут она заметила на стуле его одежду. Под стулом была небольшая лужица — судя по ней, Игорь вымок до нитки.
— Повесил бы в ванной. — Она пощупала скомканные брюки. — Все испортится.
— Прости, я сейчас…
Он сделал движение, чтобы подняться, но она остановила его. Ей стало почему-то жаль мужа.
— Лежи уж. Сама повешу. Давно она звонила?
— Час назад.
Катя развесила мокрую одежду в ванной на батарее и отправилась в кухню звонить. Тут же отозвалась какая-то женщина. Это явно была не Ира, и Катя очень удивилась. Ира жила одна, с сыном.
— Здравствуйте, Иру можно позвать? — осторожно спросила она.
Женщина на секунду утихла и вдруг сказала каким-то неестественным голосом:
— Вы — Катя? Подруга Иры?
— Да, — насторожилась она. — Простите, с кем я говорю?
— Это ее мать, — сказала женщина. — Я знаю, вы были ее подругой. Ира умерла.
Трубка едва не выпала из рук. Ей показалось, что она плохо поняла свою собеседницу.
— Как вы сказали? Ира…
— Умерла, — повторила та, и Катя ясно расслышала, как у женщины дрожит голос. — Вчера вечером.
— Но… Господи, как же так?! Ведь вчера я стриглась у нее! — В следующий миг Катя поняла всю нелепость своих слов. «Как будто это что-то значит, стриглась я у нее или нет…» Она без сил опустилась на стул и теснее прижала трубку к уху. — Как это случилось?! Ира ведь ничем не болела…
— Нет, не болела. Ее убили ночью в подъезде.
— Не может быть, — прошептала Катя. — Как это случилось? Она куда-то вышла ночью?
— В кармане нашли пачку сигарет, она выкурила всего одну, — монотонно твердила женщина. — Она, наверное, вышла за сигаретами, а на обратном пути ее… — Тут она зарыдала.
Этого Катя вынести уже не могла:
— Вы там одни? Я могу сейчас приехать! Где Ира?
— Как — где, на вскрытии, — прорыдала женщина. — Я тут с мальчиком. Ее нашли соседи, ночью. На первом этаже. Сволочи!
«Она не соседей имеет в виду, конечно… — потерянно подумала Катя. Все услышанное пока никак не укладывалось у нее в голове. — Надо ехать, мать в истерике. Мальчик остался! Три года, остался один… Ирка! Какой кошмар!» И она твердо сказала:
— Я сейчас приеду. Мы с Ирой правда были подругами, я и постараюсь вам помочь, чем смогу. Через час я могу быть у вас. Мне приезжать?
— Если можно… — Женщина с трудом подавляла рыдания. — Если можно! Я сойду с ума! Что мне с мальчиком делать?!
— Я еду! — быстро сказала Катя, положила трубку и бросилась в комнату к мужу: — Вставай! Нужна машина, Ирка убита!
Она включила свет и только тут увидела, что лицо у мужа на самом деле зеленоватого, обморочного оттенка. Она даже испугалась, увидев его при хорошем освещении. Однако долго пугаться не приходилось, она вся тряслась:
— Игорь, прошу тебя, выпей таблетки и поедем! Там ее мать, совершенно не в себе, и сын! Представь, ее убили в собственном подъезде!
В убийстве жены и сына никому не известного московского художника Ивана Корзухина, краже его картин подозревается жена преуспевающего бизнесмена Лариса Васильковская. В день убийства ее видели соседи Корзухиных, ее опознала реставраторша, которой Лариса принесла одну из картин Корзухина. Но убийство самой Ларисы завело следствие в тупик Кому и зачем нужна была их смерть?
В тот ужасный день Ольга напрасно ждала мужа с работы. Виталий так и не пришел. Тянулись дни, месяцы. Все вокруг твердили, что он погиб, а Ольга не хотела верить, ведь она его так любит! И однажды Виталий вернулся – так же внезапно, как и исчез. Потрясенная Ольга даже согласилась выполнить его странное требование – никогда не спрашивать, где он провел все это время. Но события развиваются столь стремительно и непредсказуемо, что вскоре тайны Виталия начинают интересовать милицию...
Распознавать подделки, отличать подлинник от фальшивки – это главное дело ее жизни. И настает день, когда это умение становится вопросом жизни и смерти.
В старинном панно, созданном величайшим фламандским мастером, заключена тайна, способная убивать. Художница, купившая панно на аукционе, осознает это все яснее по мере того, как гибнут люди из ее окружения. Но она и сама готова перешагнуть через смерть. Слишком высоки ставки и заманчив призрак огромного богатства, вдруг оказавшегося на расстоянии вытянутой руки…
Она легко отличает настоящий шедевр от подделки. Она умеет возвращать к жизни старинные произведения искусства. И ей понадобится весь ее опыт реставратора, чтобы восстановить реальную картину преступления…
Даже самый преданный пес может стать опасным, даже самый близкий друг может внезапно предать. Она умеет отличать подлинник от подделки, возвращать к жизни гибнущие старинные шедевры. Но под силу ли ей отличить подлинную дружбу от мнимой, когда цена прозорливости – человеческая жизнь.
Роман – третья книга авторов серии остросюжетных социально-философских произведений.Пути главного героя пересекаются с его упорным преследователем, любовником жены, высокопоставленным чиновником, который начал заниматься исследованиями в области переноса сознания от человека к человеку. Именно для этого он и занимался черной трансплантологией. Разбирая невинных людей на запчасти, он использовал их мозг для экспериментов. Опыты стали давать результаты. Но как оказалось, злодей уже давно находится под контролем спецслужб и не только российских.Глубина и острота поднятых авторами вопросов ставят роман в число заметных произведений современной прозы…
Тринадцатилетняя Анжела заблудилась в лесу и с трудом отыскала дорогу домой. Открыв дверь, она увидела страх в глазах родителей. Перешептывания соседей… Бесконечные вопросы полицейских и психологов... Оказывается, она отсутствовала три года! На ногах — шрамы от оков, на теле — следы насилия, и ни одного воспоминания — только голос, голос ее похитителя, и детский плач… Неужели это плачет ее ребенок? Правда может быть слишком жестокой…
«Идеальное преступление» начала XXI века…Его задумал не лидер преступной группировки и не серийный убийца.За ним стоит законопослушный гражданин, запутавшийся в долгах и кредитах.Он не монстр и не безумец.Он просто слишком буквально понял лозунг, который слышал на каждом шагу: «Ради достижения лучшей жизни — вы имеете право на все!»На все? Ну значит на все!И тихий обыватель планирует и осуществляет похищение президента крупной нефтеперерабатывающей компании.Казалось бы, все продумано до тонкостей.Казалось бы, успех гарантирован…
Одиннадцать лет назад жестокому и таинственному маньяку по прозвищу Фокусник, на счету которого было шесть жестоко убитых мальчиков, удалось избежать поимки.Одиннадцать лет назад убийства прекратились, и следователи считали, что Фокусник либо умер, либо остановился.Но теперь Фокусник возвращается и снова начинает охоту.И на пути у него встает комиссар полиции Луи Мистраль.Он без колебаний рискует собой, чтобы выманить Фокусника из его логова. Но что, если его действия поставят под угрозу жизни близких комиссару людей?
Поздний час. Безлюдная ледяная трасса. Зимняя тайга. Сломанная машина в кювете. Замерзающая девушка борется из последних сил, чтобы выжить на страшном морозе. Мрачные картины из прошлого всплывают в памяти, заставляя переосмыслить все те события, что произошли с ней до этого момента. И вдруг она осознает, что нечто жуткое скрывается среди заснеженных деревьев, что-то намного ужаснее, чем все то, с чем она сталкивалась до сих пор. Остается лишь бороться: с холодом, ужасами ночной тайги, кошмарными воспоминаниями и собственными фобиями…
Позвольте представить вам Гарри Пиклза. Ему девять с хвостиком. Он бегает быстрее всех в мире, и у него самые красивые на свете родители. А еще у него есть брат Дэн. И вот однажды Дэн исчез. Растворился. Улетучился. Горе сломало идеальное семейство Пиклзов, родители винят себя и друг друга, и лишь Гарри верит, что найдет, обязательно найдет Дэна. Поэтому надо лишь постараться, сосредоточиться, и тогда все вернется — Дэн, папа, мама и счастье.«Игра в прятки» — горький, напряженный, взрывающийся юмором триллер, написанный от лица девятилетнего мальчика.