Привидений почти не бывает - [3]
Сели богатыри в кружок, опять кофе налили, сала напластали, стали думать, как Снегурочку называть.
– Белоснежка, – хихикнул Васька. – А мы – семь гномиков. Каждый гномик объемом в два шкафа.
– Это ты в два шкафа, а я в один, – поправил Микула Селянинович. – Зато Илья почти в три.
– Белла… в смысле «белая», – придумал Вольга Всеславич.
– Не надо Беллу, – вздрогнул Микула Селянинович. – У нас в школе учительница по математике прозывалась Белла Григорьевна. Я каждый раз вздрагивать буду.
– Тебе нежелательно вздрагивать, – сказал Вольга Всеславич. – Ты большой, и, когда ты вздрагиваешь, стол трясется, и кофе разливается. – И вытер салфеткой разлившийся от вздрогнутого Микулы кофе.
– Сенегурочка… можно Сеня, – сказал Илья Муромец. – Может, хоть посторонние будут думать, что она мальчик.
– Сеня – совсем уж мужское имя. Лучше Саня – так и мальчиков, и девочек зовут, – предложил Вещий Олег.
– Опять же Александр в переводе с какого-то языка означает «мужественный защитник», – одобрил Илья Муромец. – Подходящее имя для воспитанницы богатырей.
– Саня на «сани» похоже, – не согласился Добрыня.
– Снежана, – изрек Сухман-богатырь. – Вполне приличное имя. Максимально снежное.
Согласились богатыри – и правда более снежного ничего не придумать.
Так Снегурочка стала Снежаной. Но почему-то полным именем ее никто не звал, а кликали Снегой и Снежкой. Полное имя только в школе и пригодилось.
С наступлением лета богатыри забеспокоились, что Снежка растает, и все норовили на ночь запихнуть ее в холодильник, из которого даже полки вынули. Но Снежка не слушалась и говорила, что в холодильнике ей холодно и стоя спать неудобно. Богатыри настаивали, тогда хитрая Снежка сказала, что если она будет ночевать в одном холодильнике с колбасой, то к утру колбасы не останется. «Еще чего! – возмутился Васька Буслаев. – Нет, никаких холодильников, пусть спит на диване. Этак колбасы не напасешься!»
– И вообще, уральское лето – это вам не Египет, – сказал Илья Муромец. – В такую холодину и захочешь – не растаешь. Ладно, отстаньте от нее с холодильником.
Прошло лето, Снежка не растаяла, а даже подросла, как нормальная девочка. Решили богатыри, что надо ее в школу устраивать. Правда, Васька Буслаев был против и говорил, что современная школа только калечит свободную душу ребенка, и он, Васька, согласен сам лично учить девочку философии Ницше и Фрейда, а больше ей ничего в жизни и не пригодится. Но остальные богатыри были непреклонны – ребенок должен получить нормальное образование.
Вольга Всеславич взял обрывок листовки «Голосуйте за…» (остальное оторвано) и превратил его в «Свидетельство о рождении Снежаны Богатыревой». И пошел устраивать Снежку в школу. Он помаялся недели две, блуждая по комиссиям и создавая из подсобных материалов разные справки, но в конце концов все получилось, и Снежка стала школьницей. И дальше жизнь ее потекла нормально, как у любой городской девчонки. Только мамы у нее не было, зато было целых семь отцов, что иногда очень удобно: если Илья Муромец что-то запретит, то Васька Буслаев непременно разрешит, и наоборот. Снежка готовила обеды (незанятые в деле богатыри помогали, конечно), стирала пыль с базук, моргенштернов и портрета Черномора, потихоньку училась работать мечом и шестом, но особых талантов в боевом деле не выказывала.
В третьем классе ее начали дразнить за имя Снежка (вариации: Снежок, Дружок, Бобик, Барбоска), потому что больше не могли придумать, к чему придраться. Снежка вспомнила уроки богатырей и провела показательное сражение с использованием кендо и новгородского боя дрекольем. В роли дреколья, по уставу школы почему-то не положенного, выступила швабра. Народ оценил Снежкино мастерство и, потирая синяки и шишки, пожаловался учительнице. Снежке поставили двойку за поведение и вызвали родителей в школу. Родители пришли вшестером (Сухман-богатырь был на дежурстве и не мог оставить агентство).
– Какие-то проблемы? – очень нежно спросил Илья Муромец. – Извините, у вас тут шкаф стоял, я его нечаянно плечом задел… ну, если досочку вот тут прибить, будет почти незаметно. Узковато у вас.
– И мебель хлипкая, – согласился Васька Буслаев, стараясь не сбить люстру с подвесками, дребезжащую от его дыхания. – Микула, не садись на стул, сломается, и ты грохнешься.
У Микулы Селяниновича побаливала нога, простреленная в прошлую среду вором Шаманом, и он наладился было сесть на стул.
– Я тогда на стол усядусь, – сказал Микула. – Стол вроде ничего. Почти не шатается.
– На столе сидеть неприлично, – заметил воспитанный Вольга Всеславич. – Лучше ляг на пол и перегороди вход в учительскую, чтобы нам не помешали. Так какие претензии у вас к Снежане, уважаемая Анна Ивановна?
Учительница объяснила, что третьеклассница Снежка побила шестерых пятиклассников, а это нехорошо.
– Да нет, по-моему, неплохо, – возразил Васька Буслаев. – Вполне приличный результат – одна против шестерых. Хотя говорил я тебе, Илья, что мы ее недогружаем на тренировках. А ты заладил: «растущий организм, растущий организм…» Вот и результат – учительница недовольна. С шестерыми справилась, а если бы их десять напало? Надо ужесточить тренировки. Добрыня, пора вводить упражнения с двуручным мечом. Микула, ты начал учить ее стрельбе из снайперской винтовки?
