Привет эпохе - [11]

Спустя буквально пару лет, работая в Андижанской газете, был я откомандирован на Памиро-Алай, готовить очерк о чабане, получившем звание Героя Социалистического Труда. Закинули меня туда вертолетом, сообщив, что через десять дней вертолет за мной вернется на штабную площадку, расположенную километрах в пятнадцати от пастбища. Чабан по фамилии Чуджиев оказался молчуном. Десяти дней едва хватило, чтобы выведать детали его биографии и трудового подвига. Озверев от этого тягостного общения, я на десятый день бодренько сообщил чабану, что моя командировка заканчивается, сегодня за мной должен прилететь вертолет и надо бы меня отправить к штабу. В мотоцикле у Чуджиева, как на зло, не оказалось бензина, он кинул на круп лошаденки драное покрывало и сказал, что беспокоиться не о чем – лошадь сама дорогу к штабу знает и с тропы не собьется. За лошадь я и не беспокоился, я беспокоился за себя, так как на коне сидел впервые в жизни. В памяти всплывали какие-то нелепые подробности о стременах, поводьях и прочем, хотя из всей этой атрибутики на шее у лошаденки болталась лишь измочаленная веревка, очевидно, и служившая поводом.

– Как зовут хоть лошадь? –задал я идиотский вопрос, на который такой же ответ и получил:

– Зовут от( «от» с узбекского языка переводится «лошадь), – флегматично ответил чабан.

Мы тронулись в путь. Лошадь трусила неспешно, мне оставалось только верить, что она и впрямь безошибочно знает дорогу к штабу. Но через час пути повалил густой снег. Горный снегопад, это вам, братцы, не городской снежок, который веселит душу и радует ребятню. Это была разбушевавшаяся стихия. В сантиметре не видно было ни зги, к тому же жутко похолодало. «От, миленький, умолял я, бормоча, животное, которое одно только и могло теперь меня выручить. – Не сбейся ты ради всего святого с дороги». Сколько прошло времени, не знаю, на часы не смотрел. Закончилось это многочасовое путешествие грозным окриком: «Стой! Кто идет?» Сильные руки стащили меня с лошади, глаза ослепил яркий свет мощного фонаря. Уже через несколько минут я понял, что оказался на советско-китайской границе. Лошадь, моя спасительница, ко всему прочему оказалась истинной патриоткой и вышла, к счастью, на границу с советской стороны, а не с китайской. Благо перед командировкой меня снабдили всеми необходимыми разрешительными документами на право въезда в погранзону. У гостеприимных пограничников я провел три дня, потом отправили меня восвояси…

И вот недавно, подлетая к Северному полюсу, вспоминал я свои снежные эпопеи и думал, чем для меня эта закончится. Но все обошлось как нельзя лучше. Погода была прекрасной. Мороз в мину сорок четыре градуса при безветренной погоде оказался совсем не страшным, к тому же специально пошитые костюмы хорошо хранили тепло. Чиновники произносили пламенные речи по поводу того, что открытием СП-32 Россия возвращается на полюс. Организатор всего этого проекта Сергей Михайлов скромно стоял в сторонке – чиновникам было не до организаторов, они упивались сознанием собственной значимости. Потом был поднят флаг и в небо выпущена ракета. Известный полярник и по совместительству вице-спикер Госдумы Артур Николаевич Чилингаров достал спутниковый телефон и стал набирать номер президента. Путин в этот момент, как выяснилось, плавал в бассейне, но известие Чилингарова об открытии первой российской дрейфующей станции президента порадовало и он поздравил с этим выдающимся событием всех участников.

Потом была долгая дорога в Москву и вот мы снова в аэропорту Внуково. Вся группа, состоящая из россиян, без каких-либо препятствий направилась в здание аэровокзала, а меня, с моим израильским паспортом, хмурая неприветливая пограничница задержала.

– Вы где были? – спросила она.

– На Северном полюсе.

– Понимаю, что на полюсе. Через какую страну летели.

– Географически через Норвегию.

– Вот-вот, были в Норвегии, а где отметка о пересечении норвежской границы?

– Понимаете, – стал ей объяснять. – Мы летели через архипелаг Шпицберген. – Это признанная международным сообществом и Россией, в том числе, нейтральная территория. Там нет границы, там даже нет пограничного поста.

– Такого не может быть, – перебила пограничница.

– Да проверьте по любому справочнику. Аэропорт Лонгиера единственное место на земле, где нет погранпоста.

– Ну а это меня не касается, – ответствовала суровая дама. Вы, как иностранец из России вылетели, Где-то были и без всяких отметок хотите снова вернуться в Россию. Я вас пустить не могу.

– Так что ж мне делать? Обратно, что ли, лететь?

– А я вас и выпустить не могу.

– В таком случае, – придумал я отговорку. – вынужден перед вами извиниться. – Я пошутил, а на самом деле никуда не летал.

– Как это «не летал»?

– А вот так – не летал. Проводил друзей до самолета, посидел на лавочке два дня, подождал их возвращения и вместе с ними вернулся обратно. А территорию России не покидал.

На ее лице отразилась тяжелая работа мысли. Она покинула свою будку, отсутствовала минут двадцать, не меньше, потом вернулась и сказала всего два слова:

– Проходи, умник.

Х Х

Х

…Конечно, в годы работы в андижанской областной газете ни о каких полетах на Северный полюс я и мечтать не смел. Для меня командировки-то в республиканскую столицу, то бишь родной город Ташкент, были редкостью и радостью, так как и с родителями, и давними друзьями можно было повидаться. Но вот одна из таких командировок серьезной бедой могла обернуться.