Привет, Апрель! - [9]

— Да, классно, — Лева поддержал спутника.

— Нет же! Пришла!

— Кто? Жена? — отчего-то встрепенулся Лева. Он уже незаметно стал переживать за найденное временное спокойствие рассказчика.

— Да, что ты! — тот энергично отмахнулся. — Теща. Я сижу на кухне, никого не трогаю, что бы нужно было ей? Так нет ведь. Как начала ходить вокруг, то одно зудит, то другое. Это ей не так, другое, впрочем, как всегда. Я не обращаю внимания, продолжаю давить на креветки, ну делом занят, не до нее мне. Только посматриваю на нее, как она ходит из угла в угол по кухне. Думаю, успокоится и уйдет. Ну не хотелось мне в такой день спорить и что-то вообще ей говорить, тем более что ничего по существу она и не говорила. А что ей нужно, совсем непонятно. И с этой стороны подойдет, и с той. Я думаю, ну надоест, сколько же можно. Только смотрю ей в глаза прямо. Спокойно смотрю и креветки ем. Ну, показываю, тем самым, что не склонен я сейчас ни к чему больше.

— И что, ты, думаешь? — Степа посмотрел на Леву.

Лева не понял, нужно ли отвечать на вопрос в данном случае, или он носит риторический характер. Но на всякий случай удивленно поднял брови, мало ли.

— Взяла стул и села напротив. Наверное, приревновала к креветкам, что я все внимание им…

Степа полез под стол и достал еще одну бутылку пива, открыл ее и, сделав глоток, продолжил:

— Я спокоен. Сижу, продолжаю заниматься своим делом, ем креветки, пью пиво, — он сделал еще глоток.

Так она сидит теперь прямо передо мной, смотрит на меня и продолжает, стонет и стонет, ну невозможно, креветки даже уже не идут.

Так я сижу, смотрю на нее, смотрю.

И тут, Степа, объясняя, поднимает правую ногу, поднимает колено вверх и выпрямляет ногу в воздухе, имитируя удар.

-… прямо ей в голову! Очки у нее набок перекосились, сама она назад ка-аа-ак ухнула, только ляшки вверх взметнулись.

Я даже не встал. Смотрю на нее только невозмутимо. Она поднимается, заохала, очки у нее через все лицо, побиты стекла, морда красная, стонет: Ай, я вот!

И уползла из кухни.

А я, спокойно продолжил с креветками. Да! — закончил паренек с чувством полного права в своих действиях, взял бутылку, откинулся на диване и сделал два крупных глотка, по всей видимости, в знак окончания повествования.

Лева лежал на диване купе, согнувшись от смеха, и кусал подушку. Спазмы смеха перекрыли дыхание, он пытался схватить вокруг себя руками воздух, словно ища спасения, оперевшись на что-то невидимое и необъяснимое, но страшно желаемое в данной ситуации.

Отдышавшись, он приподнял голову на уровне столика купе. Заметив его, Степа подмигнул ему.

— Серьезно, — словно оправдываясь, сказал он, — ну как так можно?

— А дальше то что было? — еще с трудом выдавливая из себя слова, спросил Лева. — Ведь и посадить могут.

— Дальше она пошла в полицию. Завели дело. Тесть был на моей стороне, сказал, что ничего не может сказать, ничего не видел.

Передали в суд. Я на суде все рассказал в точности, вот, как тебе. И, ты представляешь? Меня оправдали. Назначили административный штраф за разбитые очки.

Теща стала возмущаться, обещала пойти жаловаться. Конечно, никуда не пошла. Теперь смирная ходит. С женой только шепотом разговаривает, а со мной только через нее. А мне спокойней в жизни стало.

Степа снова отхлебнул из бутылки и, задумавшись, стал смотреть в окно.

При приближении к Москве, он начал быстро собираться. Неизвестно откуда появилось множество сумок.

— Как ты все это потащишь? — удивился Лева.

— А, — он махнул рукой, — меня встречают.

На перроне его, действительно, ждала целая толпа. Сначала Степа выбежал к ним, через окно было видно, как он там прыгает от одного к другому, обнимаясь. Все смеялись и улыбались. Наверное, он не давал никому грустить вокруг себя. Затем часть толпы ворвалась вместе с ним в окно, похватали сумки. Степа на прощание бросил пятерню:

— Давай.

И, убежал.

Лева не торопился. Вечер - на работу сегодня уже не надо.

Зато отчего-то после этой поездки расходы на командировки всем урезали, так как менеджеры, которые никуда не ездили стали жаловаться, что как это получается, что наши ребята на СВ по стране разъезжают?

Все сразу поняли, что жаловаться могла только одна всем известная своей неугомонностью по всем вопросам менеджер. Но сделать уже ничего было нельзя с ситуацией, потому что она стала уже открыто освещенной.

Вслед за сокращенными командировочными незаметно подобрался и общий кризис в стране. Но Лева не стал ждать окончания праздника и перешел в другую компанию. И вовремя. Он был последним, кто получил полную оплату. В следующем месяце зарплату уже не платили.

Менеджер-боец совершила знаменательный поступок. Невзирая на «высокую» любовь к себе со стороны руководства, собрала вещи в виде клиентской базы, махнула на все рукой и ушла к другим, точнее, бывшим «своим»: начальнику отдела и его заместителю, которые организовали свое дело. Там-то, она, собственно, и обрела столь вожделенную вторую половину.

Аюр стал готовиться вместе с женой к встрече второго ребенка и решил поехать дожидаться его к себе, в Бурятию, заодно и кризис переждать, а квартиру другу сдать.

Ибрагим оставался до практического завершения пьесы. Он не любил изменений. Но улучшений в компании уже не было, потому, через год пришло и его время.