Приведен в исполнение... [Повести] - [222]

Вышли, моросил дождь, такси по проспекту двигались уверенным пунктиром (тоже совпадение, обыкновенно днем с огнем не найти!), один подрулил, узнав, что в Теевку, обрадовался, но тут же подозрительно нахмурился: «А обратно?» — «Порожняк — оплачу». — «Вот это друг, товарищ и брат, и я соответственно!» — «За две цены». — «А ты бы хотел бесплатно?» — «Я бы хотел побыстрее». — «Родственник помирает, что ли? — всмотрелся таксист. — Ладно…».

Гнал он от души, по городу — под сто, а за городом, когда пошло двухрядное в одну сторону шоссе, стрелка спидометра прыгнула к отметке «140». «Не расшибемся? Нам надо живыми». «Не боись, — подмигнул шофер, — это тебе с непривычки страшно». И в самом деле, уже через несколько минут Хожанов перестал обращать внимание на спидометр, да и впечатление от скорости притупилось. Удивляла Настя: вдавившись в спинку сиденья, она превратилась в каменное изваяние. Ни слова, ни жеста, ни звука…

Доехали без приключений, за поворотом высыпала вереница огней, а потом еще и еще, это была уже Теевка. «Куда вам?» — «Знаете город? Энгельса, 22». — «Сделаем». Через минуту автомобиль подвернул к тротуару, а вернее, к обочине шоссе и притормозил. И сразу увидел Хожанов небольшую группу в белых халатах, суетившуюся около телефонной будки. Повернулся к Насте, она смотрела расширившимися от ужаса глазами, ему показалось, что сейчас она начнет дико, на одной волчьей ноте кричать или выть. Наклонился, взял за руку: «Сейчас шофер отвезет тебя в местную больницу. Мне… Нам надо, чтобы ты рассмотрела всех, кто там появится…»

Посмотрел на таксиста, у того выражение лица было такое, словно он увидел привидение. «Вот за простой и обратную дорогу, — протянул 25 рублей. — И не делай из моих речей глупых выводов. Ее отец, а мой дядя помер, его вот-вот должны отвезти в морг, потому мы и приехали. Понимаешь, я с родичами в ссоре, пойти с нею, — повел головой в сторону Насти, — не могу, а знать должен. Ясно?» — «Ясно… — облегченно вздохнул шофер. — А то как в американском фильме…» — «Вот-вот, у нас так и бывает — тебе показалось, ты и побежал с доносом, и я побежал, а человека потом таскают… Нравственность называется…» — «Это ты прав».

Круто развернувшись, таксист уехал, сквозь темноту и выгнутое заднее стекло увидел Хожанов расплюснутое Настино лицо и проваленные глаза. Теперь требовалось соблюдать максимум осторожности, ОН мог быть здесь, рядом, сбоку, спереди, за спиной…

Хожанов уже не сомневался в своих построениях. Предыдущий опыт — теоретический, формульный, вычисленный, свидетельствовал: реалии, цепляющиеся друг за друга в определенном порядке, превращаются в алгоритм, здесь ошибки нет, вон санитары «скорой» вытаскивают из телефонной будки бесчувственное тело и укладывают на носилки. И докторская скороговорка слышна: «Инсульт… Нет… Не похоже… Ну, видно же, что цвет лица не изменен и белки… Вот я и говорю: типичный инфаркт, сейчас приедем, и все станет ясно». — «Молодой-то какой…» — «А что молодой? Нынче дети от этого умирают, все, поехали». Хлопнула дверца, взвыв сиреной, «скорая» исчезла за поворотом…

Теперь — десять шагов, как бы мимо будки, ведь ОН здесь, в воздухе висит нечто свидетельствующее о НЕМ… Темно, наверняка притаился он у того сарая или за домом стоит… Стоп, Так ничего не выйдет. Если ОН о фотоаппарате знает — он его нашел и подобрал сразу после… этого. Если же просто убрал «интересующегося» и о фотоаппарате ничего не знал, не приметил его (будем надеяться) — тогда нечего праздновать труса. Надо искать. И найти. Ибо в этом аппарате — все. Пленка, на пленке — лицо. То есть улика и даже доказательство…

Миновал будку, жильцы дома 22 уже разошлись — ну, подумаешь, выволокли чье-то тело и увезли, видено многажды, нынче пьянь валяется бесстыдно, ну а если скончавшийся от инфаркта — тем более чего торчать?

Свернул к будке и (совпадение, опять совпадение!) со второго шага под правую ногу попалось нечто вроде кирпича, предмет отлетел, но он легко нашел его в мокрой вечерней траве и поднял. Это был старинный «ФЭД» в кожаном футляре, у его отца был когда-то такой же…

Теперь следовало быстро и незаметно, не привлекая внимания, исчезнуть. Сунул аппарат под брючный ремень за спину (так носили в гангстерских фильмах оружие, этот способ всегда вызывал романтические грезы) и решил идти на вокзал. И тут же спохватился: вокзал — это так просто… С точки зрения противника, который полагает, что в данном случае действует робкий и никчемный дилетант (вообще-то правда, кто он еще?), вокзал — самое оно… Запечатленный на пленке или связанные с ним наверняка пойдут на вокзал — просто так, на всякий случай, и тогда, обнаружив незнакомого человека, могут принять меры. Тоже на всякий случай…

Нет, домой следует добираться только попутной машиной. Это безопаснее.

Он вернулся на шоссе и неторопливо зашагал к городу. Кто-нибудь рано или поздно подберет и довезет… Километра через два его нагнал «Москвич», но водитель не остановился. Не притормозила и «Волга» — видимо, не рисковали на ночном шоссе, мало ли что… И только медицинский «рафик» смилостивился; Хожанов сел рядом с шофером, тот оказался общительным, сразу протянул раскрытую пачку отечественного «Честерфилда» и, дав прикурить, начал долгий, с мельчайшими подробностями рассказ. Кого-то ни за что уволили, кому-то вне очереди дали новую машину и так далее и тому подобное — не прислушивался, вспомнилась фраза, произнесенная некогда доктором на одном из партсобраний (тот был еще и философии не чужд и блистал иногда понятиями или целыми фразами): «Нет в мире ничего такого, что не было бы мною самим». Кажется, проговорил он это в связи с очередным завуалированным отлыниванием от сложной темы одного из сотрудников (тот не по лености отлынивал, а из-за некомпетентности, но доктор полагал необходимым воспитывать личный состав на любому поводу), тогда Хожанов воспринял сказанное как некую скучную и бессмысленную догму, теперь же, отталкивая бубнящий голос шофера, вдруг сообразил — болезненно и остро, что не догма то была от доктора, а кровоточащий призыв к совести от Господа… Как мог он отпустить Настю одну, зная, что это опасно, что уже третий человек погиб и на очереди четвертый и пятый, — этот ряд бесконечен, они уничтожат любого, кто осмелится встать на их пути, и что для них Настино кунгфу — это детская игра, пригодная разве что для запугивания алкоголиков у пивного ларька, — отогнать, не более. А если они уже вычислили ее или вычисляют в это самое мгновение, и через минуту, удивленно вздохнув и не успев понять, что произошло, мягко опустится она на больничный пол, и сбегутся врачи и начнут ахать и охать и руками разводить и даже попытаются отправить в реанимацию, а главврач, наверняка ученик какого-нибудь ничтожества, начнет яростно дуть ей в рот, полагая таким способом восстановить сердечную деятельность, и никто из них, ни один человек не догадается, что случилось на самом деле…