Притворщик-2, или Сага о «болванах» - [6]

О том, что он вытворял за рубежом по конторе, вообще, ходили легенды, больше похожие на анекдоты. В конце семидесятых, например, взял, да сбежал от сотрудников контрразведки ее величества, ушел от них, как от стоячих, в горах Шотландии с вареной курицей под мышкой и полными карманами секретных документов. Куру Сергеич, естественно, по дороге слопал, а секреты доставил по назначению.

В первой половине восьмидесятых его сдали в Турции. Учитывая репутацию этого организма, брать на тайниковой операции его стали достаточно жестко, не особо церемонясь. Один хрен, ничего у них не вышло. Кандауров отбился и опять же сбежал, не забыв прихватить с собой извлеченный из тайника контейнер. Через неделю объявился на родине с развороченной физиономией и закладкой весом в полпуда.

Повезло мне с куратором, ничего не скажу. Пальцев понапрасну не гнет, жизни не учит. И в то же время с ним всегда можно посоветоваться, даже поспорить, попросить о помощи или накатить по полкило, если вдруг приспичит.

Закончив обниматься, генерал подошел ко мне и протянул руку.

— Николай Семенович.

— Радкин Евгений Андреевич.

— Звание?

— Майор.

— А он не староват для майора? — подозрительно спросил генерал у куратора.

— Все нормально, Коля, — успокоил тот. — Женя у нас один из лучших, — я потупился в приятном смущении.

— Ну, если ты так говоришь… — он вернулся за стол. — Рассаживайтесь, мужики, не стесняйтесь.

В гостиную вошли давешний джентльмен с прямой английской трубкой во рту и молодой атлет.

— Виктор Владимирович, — представился он. Атлет молча присел в углу в креслице.

— Выпьем кофе, — генерал Коля махнул рукой, юноша вскочил и галопом бросился на кухню. — И начнем. Время поджимает.

А когда, позвольте спросить, было иначе. Сколько служу, каждый раз обязательно срок вчера, в крайнем случае — на прошлой неделе.

— Итак, — генерал отставил в сторону чашку. — В…

…В некотором царстве, в некотором государстве в подмосковном оборонном НИИ трудился некто Арсений Нефедов. К сорока трем он достиг вершины собственной карьеры: заделался доцентом и получил должность старшего научного сотрудника. Многие из сверстников и бывших соучеников к тому времени уже вовсю командовали лабораториями, секторами или целыми НИИ. Ну, и что, скажите, в науке блага и регалии распределяются исключительно по способностям и будете, мягко говоря, не совсем правы. Во-первых, знакомства и связи всегда действовали в советской науке ничуть не хуже, чем в советской торговле. Во-вторых, что касается собственно способностей, то этого добра у Арсения было ничуть не меньше, чем у бывших соучеников. Вместе взятых. Просто… просто сначала он занимался наукой ради самой науки, щедро подбрасывая идеи коллегам и охотно помогая им в их реализации, а потом все к этому привыкли и решили, что так и должно быть. И сильно удивились, более того, даже расстроились, когда Нефедов впервые спросил: «А как же я?» Со временем он все чаще и чаще стал задавать такого рода вопросы, в результате чего прослыл скандалистом и, вообще, неудобным человеком.

В восемьдесят четвертом его изобретение было удостоено Государственной премии. Премию получил заведующий сектором института, зять академика и сам доктор наук в неполные тридцать пять. Сам изобретатель прошел в списке авторов в разделе «прочие» и был удостоен денежного вознаграждения в размере трех четвертей оклада. Нефедов пошел искать правду в верха, в результате чего выплата съежилась с трех четвертей до половины.

Рассердившись на советскую власть, Арсений законтачил было с диссидентами, но и там вышел полнейший облом. Узники совести, те еще стукачи, между нами, просто-напросто заложили его куратору из пятого (идеологического) управления КГБ. Мятежного ученого вызвали куда надо и строго «профилактировали»: погрозили пальцем и пообещали перевести из подмосковного института в один из его филиалов, например, под Уссурийск.

В восемьдесят шестом от него ушла жена. К собственному научному руководителю, члену-корреспонденту академии наук. В один прекрасный день Нефедов, придя домой, не обнаружил ни любимой супруги, ни ее вещей, зато нашел записку: «Надоело жить с неудачником». А еще она забрала почти новый телевизор. Можно подумать, что у члена-корреспондента не было своего.

Потом наступила демократия. Пришедшие к власти мальчики, шустро отзвонились в вашингтонский обком и в полном соответствии с полученными директивами принялись громить отечественную оборонную науку. Институт, в котором трудился Нефедов, закрыли одним из первых. Арсений расстроился и засобирался в длительный запой. К его величайшему огорчению, имевшихся в наличии денежных средств хватило на две бутылки водчонки и буханку черного хлеба.

На второй день, когда он, давясь, опустошал последнюю емкость произведенной из нефтепродуктов, «хорошей русской водкой», к нему пришли. Двое молодых, прекрасно одетых улыбчивых парней. Слишком правильно говорящих по-русски, чтобы быть русскими. Незваные гости угостили страдальца настоящим американским вискарем и, не чинясь, выпили с ним. А потом предложили такое, что Нефедов проглотил залпом целый стакан импортного пойла и моментально протрезвел. После чего подписал все, что ему подсунули, не читая.