Притчи. Хасидские, египетские, суфийские - [10]
В этот момент налетел сильный ветер. Курица попыталась удержаться, но как ни старалась, все же слетела вниз. Воробей же спокойно взлетел, полетал вокруг и, как только стих ветер, сел обратно на забор.
— Видишь, — сказал воробей, — ты, такая большая, надеешься только на кормушку. Вот ты сейчас хотела опереться на каменную стену, я же опираюсь только на свои крылья и сам себе в жизни опора.
По городу ходил человек, с нечесаной всклокоченной бородой, немытыми волосами, в плаще с капюшоном и с четками на шее. Каждому встречному этот человек с гордостью заявлял, что «он суфий и познал суфийскую науку».
— Почему ты так делаешь? — спросил у человека настоящий суфий.
«Суфий» ответил, что он-де следует наставлениям, записанным в книге для всех, кто встает на путь суфия.
— Но ведь книга эта написана сто лет назад и давно устарела! — воскликнул настоящий суфий, когда увидел книгу.
— Ну и что, — ответил «суфий», — может быть, и так. Но я ее нашел только в прошлом месяце!
Однажды правитель пригласил во дворец суфийского дервиша.
— С давних времен путь дервиша, передаваемый из поколения в поколения непрерывно сменяющими друг друга мастерами, служит таким мощным и вечным источником света, что даже мое царствование является не более чем его слабым отражением.
— Это так, — ответил дервиш.
— Если так, поскольку я знаю это и всеми силами хочу обучиться тем истинам, которые знаешь ты, то учи меня.
Дервиш на некоторое время погрузился в глубокое раздумье, а затем сказал:
— Однако мудрость словами не передается. Так что подождем, когда представится благоприятный момент для ее познания.
Каждое утро дервиш, словно на службу, являлся ко двору правителя, но уроков правителю не давал. Каждый раз, видя у входа во дворец фигуру дервиша в залатанном халате, царь думал: «Этот человек не хочет возвращаться к нашему разговору об обучении и познании истины, хотя и приходит каждый день ко мне, принимает участие во многих делах моего двора, разговаривает, смеется, ест и пьет. Чего он ждет, может какого-то знака?»
Но вот однажды кто-то из придворных во время беседы в тронном зале произнес:
— Дауд, певец из певцов, таланту которого нет равных на этой земле, остановился в нашем городе.
Царь загорелся желанием послушать его пение, однако когда его посланник пришел к Дауду, тот ответил:
— Если твой правитель желает, чтобы я пришел к нему, — я приду. Но если он хочет услышать мое пение, он должен, как и все остальные, ждать, пока на меня не снизойдет вдохновение. Мне удалось превзойти других певцов именно потому, что я знаю, когда мне надо петь и когда делать этого не следует.
Когда царю передали слова Дауда, он воскликнул:
— Неужели нельзя никак заставить его спеть для меня?!
Придворные молчали, они действительно не знали средства, которое бы заставило петь великого певца, когда он этого не хочет. Но тут к царю подошел дервиш и сказал:
— О мой повелитель, мы пойдем к Дауду, только переоденьтесь в одежду простого горожанина.
Вскоре царь, выглядевший как обычный житель города, и дервиш были у дома, где остановился «великий соловей Дауд». Они постучались, и из-за двери раздался раздраженный голос певца:
— Идите своей дорогой. Я сегодня не пою.
Тогда дервиш сел на ступеньку и запел одну из самых любимых песен Дауда. Голос его был настолько чист и мелодичен, что правитель был очарован его пением. Но в середине песни дервиш сфальшивил, совсем чуть-чуть. Царь этого даже не заметил, однако фальшивая нота не ускользнула от чуткого уха Дауда, который также слышал это пение. Он тотчас открыл дверь, подправил дервиша и запел. Когда Дауд закончил песню, царь преподнес ему подарок, а дервишу предложил место советника.
— Мой повелитель, — ответил дервиш, — вы могли услышать эту удивительную песню только в том случае, если присутствуете вы, присутствует певец, а также присутствует человек, который может создать такие условия, при которых певец в любом случае запоет. Это и есть совпадение времени, места, людей и метода. Что же касается вашего предложения, то оно очень лестно. Но я выбрал путь дервиша и должен пройти его до конца.
Люди, познавшие истину, говорят, что иногда жестокость мудреца гораздо лучше и полезнее доброты глупца. В пример этому они приводят такую притчу.
Однажды всадник, ехавший по дороге, увидел, как в рот спящего под придорожным деревом человека вползла маленькая ядовитая змея. Спящий не заметил этого, а всадник понял, что если промедлить, то вскоре яд убьет несчастного. Он подскочил к человеку и стал нещадно стегать его кнутом. Тот от испуга и боли вскочил, вытаращив глаза на пришельца. Всадник же, не давая ему опомниться, подогнал человека к яблоне, под которой валялось множество гнилых яблок, и заставил есть их. Потом он кнутом погнал его к реке и заставил пить воду большим глотками.
— За что ты бьешь меня, за что мучаешь?! — стонал человек под ударами кнута. — Отпусти меня, ведь я ничего тебе не сделал.
Но всадник был неумолим. Несколько часов он истязал человека, заставлял есть гнилые яблоки и пить речную воду. Пока наконец тот не упал на землю. Его стало рвать, и вместе с гнильем и водой вышла змея. Только тогда человек понял, что всадник, издеваясь над ним, спас ему жизнь. Он стал просить прощения у своего спасителя за все произнесенные им бранные слова и сказал:
