Присутствие - [94]

У него были длинные русые волосы, обычная для Мауи одежда – шорты, футболка, сандалии, и похож он был скорей не на летчика, а на пляжного завсегдатая.

– Мне всей жизни не хватит, чтобы хоть как-то отблагодарить вас!

Пуна пожал плечами.

– Кен Рихтер был моим лучшим другом. Мы вместе приехали на Мауи. Если то, что говорит Роб, правда, жаль, что у меня не было бомбы, бросил бы на осиное гнездо после того, как мы вас забрали.

– Это правда, – вздохнула Катарина, а Роб обнял ее за плечи. – Чистая правда. – Приникла к Робу и подняла взгляд к его лицу. – Что же нам делать?

– Пока что остается лишь ждать, – сказал тот. – Насколько я понимаю, с рассветом к нам явятся гости.

– Погоня? – Катарину передернуло.

– Скорее всего, – кивнул Роб. – Но если он думает, что мы тут одни и беззащитны, он ошибается. – И, покрепче обняв Катарину, посмотрел в небо и сразу увидел именно там, где обещал Фил Хауэлл, сверкающую точку в черноте, лишенной других, потерявшихся в свете костра, звезд, единственный яркий бриллиантик.

С каждой ночью он будет разгораться все ярче, а потом – через неделю, а может, через месяц – потухнет.

Потухнет навсегда.

– Посмотри-ка, – тихо сказал он, направляя взгляд Катарины к разгорающейся новой. – Вот откуда все началось. – И затем, тщательно выбирая слова, Роб принялся пересказывать, что они с Филом Хауэллом узнали этой ночью.

Ранний рассвет размыл темноту на востоке, когда в сон Катарины внедрился какой-то звук.

Она снова была в лаборатории Такео Йошихары, однако вместо крыс, мартышек и шимпанзе в камерах сидели маленькие мальчики.

Нескончаемые ряды плексигласовых коробок, и от каждого прохода, образуя лабиринт, тянется новый ряд. Катарина видит себя, она бежит по рядам, ищет Майкла, но клеток слишком много, слишком много детей, и все они тянут к ней руки, умоляя помочь.

Наконец она останавливается и открывает одну из камер, но как только она это делает, дитя внутри начинает кашлять и задыхаться и она подхватывает его на руки, мальчика, который точь-в-точь к одному похож на Майкла, когда тому было шесть лет, и он захлебывается кашлем.

И умирает у нее на руках.

Она снова бежит, но теперь за ней кто-то гонится, догоняет все ближе и ближе, издавая ужасный шум.

Уап-уап-уап...

Она пытается убежать, но ряды, по которым она несется, все длинней и длинней, и с каждым поворотом перед ней расширяется выбор, куда повернуть дальше. И куда бы она ни свернула, преследователь все нагоняет.

Уап-уап-уап...

Она выкрикнула имя Майкла, надеясь, что он ответит, что она успеет найти его, прежде чем...

– Катарина!

Ее кто-то зовет! Но это не Майкл...

– Катарина!

Она проснулась, сон рассыпался в прах, и Катарина вспомнила, где она и что с ней. Она убежала из поместья, и Майкл с ней, и Роб тоже, и они в безопасности.

УАП-УАП-УАП-УАП!

Звук, однако, не исчез, но теперь, наяву, она знала, что это такое.

Катарина поднялась на ноги, затекшие, пока она спала, прислонясь к плечу Роба, у костерка, о котором заботился Пуна.

– Где он? – спросила она, разыскивая в посветлевшем небе источник звука.

Он был тут как тут, летящий на большой высоте со стороны Мауи, узнаваемый сразу вертолет Йошихары.

– Майкл, – прошептала она и, не отрывая глаз от вертолета, вцепилась в Роба. – Где Майкл?

– Он еще не вернулся, – сказал Роб. – Пойдем поищем.

* * *

– Вон они! – Такео Йошихара ткнул пальцем в небольшую полянку на склоне Килауеа, где, не скрываясь, стоял вертолет Арнольда Беннена.

– Мне сесть? – спросил пилот.

– Нет, надо найти мальчишку, – Такео Йошихара, кривя губы в самодовольной усмешке, смотрел на расстилающийся внизу ландшафт. Хотя близкий рассвет притушил краски жарко текущей лавы, языки пламени, пляшущие над трещинами и кальдерами, были еще видны, так же как клубы дыма и пара, бьющие из фумарол, расположенных вдоль главной расщелины – линии, по которой пройдет разлом, когда значительный кусок острова Гавайи соскользнет наконец в океан, вызвав гигантскую волну цунами в тысячу футов высотой. Но кто знает, когда это произойдет? Не сегодня и не завтра, и не через год. Очень может быть, что этого не случится на его, Такео Йошихары, веку. Что ж, очень жаль. Природная катастрофа такого масштаба со всеми ее разрушениями – зрелище эффектное, он был бы не прочь присутствовать при этом. Впрочем, сейчас ему не до этого, на повестке дня вопрос поважнее.

Пока все идет по плану, и время рассчитано хорошо.

Они вылетели с Мауи в темноте, но когда мальчишка отыщется, будет уже светло.

Достаточно светло, чтобы отловить его и вернуть на место.

Или убить.

И в такой ранний час не будет свидетелей. Только мать, влюбленный без памяти доктор Силвер и их пилот. Всех их тоже не станет.

– Опустись пониже, – приказал он, – надо смотреть в оба... – и смолк, уловив внизу легкое движение, не похожее на извив языка пламени, струйки дыма или газа. Он поднес к глазам бинокль, висевший у него на шее, вгляделся и тихо произнес: – Да. Вот он.

Не отрывая окуляров бинокля от Майкла Сандквиста, Такео Йошихара стал направлять пилота туда, где стоял мальчик.

* * *

Минуло почти два часа, но Майкл, завороженный ритмом пляшущих по кальдере огней, потерял всякое представление о времени. Оставив маленький оазис с рощей киаве, где взрослым относительно легко дышалось, он быстро зашагал по истерзанному лавой склону. Возбуждение, все растущее от вдыхания ставших необходимыми телу питательных веществ, вело его от отверстия к отверстию. Он не пропустил ни одного из них, жадно дыша густыми парами, бьющими из-под земной коры, принюхиваясь к исходящим от фумарол ароматам. И, наконец, дошел до кальдеры. Там, в самый черный час на исходе ночи, темнота накрыла его собой, и он наблюдал в молчаливом оцепенении, как кипит жар земных глубин. Языки пламени танцевали неутомимо, выписывая сложные па над расплавленным камнем, который, казалось Майклу, пульсировал в такт пульсу самой Земли. Сейчас, когда черная мантия ночи приподнялась с горных склонов, он почувствовал перемену.