Человек кивком указал на стол, и Сантьяго, положив свои кейс, взялся за замок его двойника. Язычок отскочил, он поднял крышку. Чутье подсказывало, что все как в аптеке, но он все-таки дал себе труд пересчитать деньги.
Как он и просил, они были в пятидесятидолларовых купюрах.
Его не особенно волновало, последовательны ли номера серий, но, считая, он убедился, что они вразбив.
Тот, с кем он имел сейчас дело, явно соображал, что к чему.
Закончив считать, он поднял голову:
– Двести тысяч долларов.
– Как договорились, – ответил заказчик. Педро Сантьяго сам уложил деньги в кейс, сменил комбинацию цифр в замке, щелкнул язычком и сказал:
– Ну, тогда все.
Заказчик кивнул и протянул ему руку. Сантьяго, повернувшись к единственной двери в комнату, руку проигнорировал. Против того, что все, собственно, сказано, возразить было нечего, и заказчик проводил его до крыльца, где и остался, глядя, как курьер забирается в вертолет, задвигает за собой дверь, пристегивается. Даже когда машина поднялась в воздух и повернула назад к морю, он все еще стоял у двери, провожая ее глазами.
Как только он скрылся из глаз, Сантьяго принялся обдумывать свое следующее задание, заказ из Южной Африки.
Та работа, может статься, будет поинтересней.
* * *
Когда вертолет исчез, встречавший снова вошел в здание и закрыл за собой дверь. Вернувшись в комнату, где завершилась сделка с человеком, известным ему только как «мистер Дженнингс», он закрыл и эту дверь и даже запер ее на ключ, а потом уж открыл кейс от Луи Виттона.
Он открыл его дрожащими пальцами.
Внутри кейса находился один-единственный предмет.
Череп.
На него уставились пустые глазницы.
* * *
Внезапно волосы на голове Педро Сантьяго зашевелились, и в мозгу прозвенел сигнал тревоги.
Опасность!
Вертолет находился в пяти милях от берега Мауи, и сказать, что, собственно, заставило Сантьяго насторожиться, было трудно, но в кабине явно что-то было не так.
Тревогу вызвало не движение – во всяком случае, не движение вертолета.
Пилот?
Вряд ли.
Стараясь не подать виду, что он в боевой готовности, Сантьяго осторожно перевел взгляд на соседнее кресло, в котором сидел пилот, однако тот так сосредоточенно смотрел перед собой, что, похоже, забыл о своем пассажире.
Или он что-то высматривает?
Оторвав глаза от пилота, Сантьяго окинул взглядом панораму моря и островов, раскинувшуюся под плексигласовым брюхом вертолета. На волнах покачивалось несколько лодок, а в небе, за исключением авиалайнера вдали, было пустынно.
И все-таки внутренний сигнал опасности звучал еще настойчивей прежнего.
Тело Сантьяго напряглось, хотя он не мог даже представить, что и откуда угрожает ему.
Он снова метнул взгляд к пилоту и теперь распознал, что тот тоже настороже: глаза сузились, руки крепко сжимают руль.
Внезапно отраженье движения мелькнуло в изогнутой плоскости плексигласа, отраженье столь мимолетное, что Сантьяго едва его не проглядел. И тут, с упавшим сердцем, он понял.
Позади!
Кто-то есть позади него!
Но было уже поздно. Он еще только собирался инстинктивно пригнуться, как некто, успевший спрятаться в задней части машины, пока она ждала на поляне, одной рукой отодвинул задвижку на двери вертолета, а второй расстегнул ремень безопасности Сантьяго.
Точно в то же мгновенье пилот твердой рукой потянул на себя штурвал. Машина легла на правый борт.
И, не успев толком понять, что произошло, Педро Сантьяго уже кубарем летел к морю, блиставшему в четырехстах футах внизу.
Майкл смотрел сверху на острова, наконец появившиеся на бескрайней плоскости моря. Три месяца! Целых три месяца! Что ему тут столько времени делать? Ну, пару бы недель – да. Но три месяца? В голове не укладывалось, как мать могла выдернуть его из школы как раз в тот момент, когда он почти уже попал в вожделенную сборную. Но, с другой стороны, он некоторым образом ее понимал.
Это все из-за того синяка под глазом и из-за пореза. Вот почему она так уперлась. Если бы ему тогда удалось ускользнуть от Слотцки...
Но не удалось и все тут, и вот теперь он летит невесть куда над самым океаном! Он там никого не знает. Он никогда особенно не умел заводить друзей, из-за этих приступов астмы. И что же ему, скажите пожалуйста, делать, пока мамочка будет копаться в своих древностях? Она сама сказала, что там, на Мауи, нет ни одного приличного города, только пара городишек, но жить они будут не там, а совсем уж в какой-то дыре! С другой стороны, острова и вправду очень красивые, и, может быть, мама позволит ему наконец поучиться подводному плаванию! Он хорошо помнит, как отец обещал, что, как только он подрастет настолько, чтобы нести за спиной акваланг, взять его с собой на подводную охоту. Но когда это было...
Он увидел мысленным взором горящий самолет, в котором погиб Том Сандквист, и в желудке возникло знакомое чувство тошноты, появлявшееся всякий раз при воспоминании об этом моменте, когда вся его жизнь буквально взорвалась у него на глазах. И вот сейчас, когда все только было пошло на лад, мама потащила его на Гавайи!
– Ты, может, хоть разрешишь мне освоить подводное плавание? – осведомился он, глядя в иллюминатор на острова.
