– А, черт с тобой, – мотнул головой Джош, отвернулся и вышел из уборной. Когда Майкл, поставив нашатырь на место, пошел за ним, он уже одевался.
– Джош, послушай, Джош, – умоляюще сказал Майкл. – Я просто хотел помочь...
Тот даже не посмотрел на него.
– Сдалась мне твоя помощь!
Прошел мимо Майкла, отпихнув его с дороги, и направился на стоянку. Майкл нагнал Джоша, когда он усаживался за руль.
– Я с тобой.
– Да пошел ты!
Развернулся и был таков.
Майкл, глядя вслед другу, остался в облаке пыли. Глаза щипало от подступающих слез, в горле застрял комок обиды и гнева, перемешавшихся так, что не разобрать, где что. Он одумается, решил Майкл, поворачиваясь, чтобы идти назад в раздевалку. К концу уроков – одумается. Все будет в порядке.
Но, произнося про себя эти слова, знал, что и сам в них не верит.
Джош Малани, выруливая со школьной стоянки, понятия не имел, куда едет. Он знал лишь, что должен уехать прочь.
Но жар возбуждения, током пронзивший тело, когда он вдохнул нашатыря, понемногу остыл, а с ним и ярость, закипевшая, когда Майкл отнял у него пузырек.
Что, черт возьми, он делает? Надо ж дойти до такого – поссориться с Майклом! Майкл – его лучший друг.
Майкл спас ему жизнь.
Майкл только и делал, что старался помочь.
А он что? Нахамил и отчалил!
Ну, хорош!
Что же теперь делать?
Домой ехать нельзя, раньше пяти туда нечего соваться – только в пять возвращается с работы мать, а то придется сцепиться с папашей один на один.
Может, на пару часиков махнуть на пляж, поплавать. После плавания ему всегда легче. А потом вернуться в школу и найти Майка.
Он попросит прощения, и они обсудят, что делать с Джеффом. Может, Майк прав – может, правда пойти рассказать в полицию, куда их носило в ту ночь, когда умер Киоки.
Уже в долине между Халеакала и хребтом Вест-Мауи он опять почувствовал странную тяжесть в груди, а по пути к стоянке на наветренной стороне, где по рабочим дням редко кто попадался, закашлялся. И тут на него снова нашло такое же ужасающее удушье, как было в школе, и он с силой нажал на газ – скорей добраться до пляжа, где дуют с океана пассаты. Занятый собой, он не обратил никакого внимания на машину, тоже ускорившую ход, чтобы следовать за ним по пятам.
Нашатырь, – думал он. Майкл был прав. Грудь ломило, и как ни старался, он никак не мог втянуть в себя достаточно воздуха. Тормозя на пустынной стоянке у пляжа, он крепко, двумя руками сжимал руль – для того, чтобы заглушить расползающуюся по телу боль, но больше для того, чтобы не потерять сознание.
Стиснутые до белизны косточки пальцев стали синеть, а глянув на океан, он едва различал линию горизонта.
Все как-то поплыло, и сияние дня померкло, хотя за секунду до этого в небе не было ни облачка.
Выйти.
Надо выйти из машины и спуститься на пляж. Если хватит на это сил, там он отдышится, а потом ляжет и отдохнет немного и дурацкий приступ пройдет. Все будет хорошо. Он слепо потыркался, чтобы найти дверную ручку, нашел и выскользнул из кабины. Но встать на ноги не сумел – колени подогнулись, и Джош повалился, растянувшись в пыли.
Он с хрипом хватал ртом воздух, но с каждым движением грудной клетки казалось, что легкие изнутри выжигает газовой горелкой.
Он умирает!
Теперь он знал это, знал с ужасающей неотвратимостью.
Над ним сгущалась темнота, и боль усиливалась, и он совсем уже не мог сделать ни единого вдоха.
Потянулся вперед, ища чего-то, чего угодно, лишь бы схватиться, уцепиться, удержаться, будто, сжимая что-то в руках, он мог прогнать удушье, убивающее его.
Он попытался крикнуть, позвать на помощь, но сумел выдавить из себя только тихий стон.
Потом, когда темнота сомкнулась и совсем не осталось сил, он почувствовал что-то новое.
Казалось, его подняли.
Подняли и унесли.
Все еще содрогаясь в попытке вдохнуть, Джош Малани сдался на милость тьмы.
* * *
– Мой Джефф – хороший мальчик, – настойчиво повторяла Уилани Кина. – Мой Джефф никогда б не сбежал. С ним что-то случилось.
Кэл Олани согласно кивнул, но жест был почти машинальным. После пятнадцати лет службы в полиции трудно было не усвоить, что нет матери, которая не клялась бы, что ее отпрыск – «хороший мальчик». Независимо от того, как тяжко обвинение и серьезны улики.
– Мой сын хороший мальчик, – твердила свое миссис Кина.
В самом деле, оглядывая их жилье, он не замечал типичных примет жизни неблагополучного подростка. Каркасный чистенький домик стоял посреди ухоженного сада, выходящего на тихую улочку, ответвляющуюся от шоссе вверх в горы за Макавао. Лужайка перед фасадом была гладко подстрижена, и куры клевали зерно в небольшом загончике рядом с домом, а не бегали где придется. У мужа Уилани ниже по шоссе был магазинчик садового оборудования, где Джефф подрабатывал после школы, когда не был занят на тренировках. Ничего более серьезного, чем несколько инцидентов, когда он приставал с угрозами к хаоле, но угроз своих в действие не приводил, за парнем замечено не было. И все-таки он находился в том возрасте, когда мальчишки пыжатся выказать свою независимость, и если б не найденное вчера утром тело Киоки Сантойя, Кэл был бы настойчивее в своих попытках убедить Уилани Кина, что никуда ее сын не денется, явится к концу дня. Но в сложившихся обстоятельствах приходилось отнестись к пропаже парня с большей серьезностью.
