Пристрастные рассказы - [85]
Элик! Еще раз внимательно прочла твою книжку.[153]
Интересно! Трогательно! Нужно! Хорошо написано! Ты нашла настоящие верные интонации — это очень трудно в воспоминаниях. А насчет трогательности — ты специалистка!
Пишу тебе несколько мелочей. Может быть тебе интересно:
1. (стр. 12) «La revolte des objects»[154] — первоначальное заглавие трагедии «Владимир Маяковский»
2. (стр. 40) Володя очень часто говорил о самоубийстве. Чуть что, грозился: застрелюсь.
3. (стр. 53) Тогда ты конечно вправе была думать, что Володя рассказывал мне твои дела, но, для теперешнего твоего сведения — он почти никогда, ничего о тебе не рассказывал.
4. (стр. 64) Бедная, погибшая от родов, Булечка, которую ты обвиняешь в manies de vieille fille!![155]
5. (стр. 68) По моему, Володя никогда не болел ревматизмом.
6. (стр. 69) Комнату в Лубянском проезде я передала музею. Все мелочи вывезли оттуда в музей и она представляет из себя сейчас остов комнаты.
7. (стр. 79) Прочти внимательно цитату. Она переведена неверно: est et restera, а надо: был и остается (то есть пока остается; если б было «останется» это было бы безнадежно!)
8. (стр. 103) В цирке «Мистерия-Буфф» не шла. Ее хотели туда загнать, но не удалось.
Вот и всё! Как видишь, пустяки да и их очень мало. Вообще, все это просто мои замечания «по поводу», а ошибка есть только одна — это цитата.
После жары у нас третий день чудесные грозы и дожди. Мой балконный сад зацвел пышным цветом.
Обнимаю целую люблю.
Лиля.
(Приписка В. А. К.)
Дорогая Эльза Юрьевна!
У меня к Вам три сообщения:
1) Очень рад, что я Вам пригодился,
2) Спасибо за доброе слово о книжке,[156]
3) Жду от Вас экземпляра книжки — хотя бы и не «sur papier verge antique».[157] Сердечный привет Арагону!
Вася.
О. М. Брику в Сочи (Пушкино, 8 июня 1940)
Солник! Светик! Кислик! Любимый!
Получаешь ли ты мои письма? Я вчера послала из Москвы авио почтой. Кажется, достала мел через Влад. Николаевича и 12-го начнется ремонт.
Вышел 3-ий номер «Знамя» с моей и с Васиной писаниной. Привезли на дачу «Знамя», «Из шести книг» — сборник Ахматовой, стихи Хлебникова — малая серия библиотеки поэта, новые сборники стихов Симонова и Матусовского, книжку Овалова. Сижу, читаю.
У Ахматовой есть чудесные новые стихи, чего нельзя сказать о Симонове и Матусовском, хотя и у них можно штуки 2–3 прочесть с удовольствием. «Китежанка» в Ахматовском сборнике не напечатана.
Ремонт начинается с твоей (теперь с моей) комнаты. К твоему приезду он еще не будет кончен. Всё будет готово числу к 5-му к 10-му.
Кислик! Если в Сочи есть кофе в зернах — купи и привези обязательно, сколько влезет.
Вышла брошюра — доклад Фадеева. Он не так плох, как я думала. Не хуже других — даже, пожалуй, лучше.
Показался кусочек голубого неба. Дождь кончился, Вася спит. Через час прослушаем посл. известия и пойдем погулять — поищем лес.
Я уже очень отдохнула. Нервы отошли и даже подобрела.
Ты пишешь мне изумительно интересные письма! Пиши почаще и побольше.
Я тебе обожаю и целую.
Как Женя загорела? Если не лень пусть напишет нам.
Еще еще еще целую
Твоя Л.
Вася получил из Киева 230р. и 4-ю книгу «Радянська лiтература» с напечатанной в ней статьей «Двi зустрiчi Маяковського з Бальмонтом».
Еще целую
О. М. Брику в Сочи (Москва 26 июня 1941)
Осеньш! Любимый родной мой единственный!
Получила твое письмо от двадцатого. Письмоносица отдала его мне, когда я, третьего дня, дежурила на нашем дворе, у нашего подъезда от 3–6 ч. дня. Сегодня я дежурю от 2–6 ч., а Вася в домоуправлении от 10 до 2 ч. ночи.
Поставили у себя радио от Моск. сети и не выключаем его. Все сигналы и инструкции передают по Моск. сети. 24-го провели воздушную тревогу в бомбоубежище нашего дома: оно устроено в котельной. Никто не испугался, все были очень спокойны — и старики, и дети, хотя все решительно были убеждены, что налет настоящий. Не было ни паники, ни толкотни. Мы отдали проверить наши противогазы.
Каждый вечер к нам приходит Жемчужный, заходят Лева, Коля. Звонил тебе Шкловский из студии — ты там очень нужен. Тебя включили в список работников «Окон Роста». Литературной частью «Окон» ведает Кирсанов, художественной — Денисовский.
Вася пошел сейчас в «30 дней» — звонили оттуда с просьбой смонтировать разворот Маяковского.
Вчера приходили Фиалка с Валей. Валя — прощаться.
Я ужасно люблю тебя, мое солнышко.
В магазинах сейчас никаких очередей. Всё решительно можно купить.
Крепко целую Женичку.
Целую твои лапки.
Твоя Лиля.
О. М. Брику (начало письма утеряно, не позднее 1943)
…Сегодня были у Леонидовых, выпили за ваше здоровье.
Убиты Смеляков и Коган (помните? ученик Сельвинского). Слуцкий был легко ранен и вернулся на фронт. Кульчицкий[158] окончил военную школу, он лейтенант и на днях отправляется на фронт, в гвардейскую часть. Он очень изменился, стал похож на свои солдатские сапоги, очень возмужал. Стихов у него очень мало, есть заготовки. Но это, пожалуй, лучше и Коли, и Семы.
Приезжайте скорее!!
В воскресенье уберу твою комнату. Столовая, Васина и моя в относительном порядке. Только все ковры розданы. Не хочется отнимать посреди зимы!
Э. Триоле и Л. Арагону в Париж
