Пристальное прочтение Бродского - [9]
Текст стихотворения имеет традиционную рамку: он озаглавлен Cafe Trieste: San Francisco (далее, для краткости — CT), снабжен предтекстовым посвящением To L.G. и послетекстовым хрононимом 1980.
Собственно текст без рамки складывается из 10 строф по 4 строки каждая. Строфический облик стихотворения таков, что вся его структура тяготеет к стансовому построению: стансами являются строфы 1, 2, 3, 6, 7, 8. Принцип нарушается дважды, причем радикально, при участии строфического анжамбемана в парах соседствующих строф 4/5 и 9/10. Таким образом, точками, а еще в двух случаях вопросительными знаками, сигнализирующими о концах предложений, завершаются 8 строф из 10.
Отчетливое стремление к выстраиванию строгого строфического рисунка прослеживается в способе чередования рифм по их слоговому наполнению. Первые две строки в строфах оканчиваются двусложными женскими клаузулами, третья и четвертая — односложными мужскими (см. в строфе 1: Vallejo — echo, preferred — word; в строфе 2: neither — weather, gain — stain и т. д.). Указанная черта не всегда выдерживается последовательно, ср. неравносложную (но не усеченную!) рифму river — real в первых двух строках строфы 4, где читателю навязывается дисиллабическое восприятие дифтонга во второй, опорной рифменной позиции; ср. также выдаваемую за женскую, но, по сути, мужскую рифму riddle — brittle в первом куплете строфы 6. Впрочем, общего ритма, основанного на чередовании женских и мужских окончаний, показанные отклонения не расстраивают.
Одновременно с этим на протяжении всего текста строго выдерживается смежная схема рифмовки: все строки связаны между собой рифмами попарно.
По характеру звучания стиховые окончания варьируются от достаточно точных закрытых (gain — stain, five — arrive) до весьма приблизительных с различной степенью фонической аппроксимации. Среди последних выделяются рифмы с внутренним усечением согласного (which — pinch, fix — sphinx), консонантные (neither — weather), зрительные (parlor — squalor).
Ритмометрический принцип стихотворения также нельзя назвать регулярным. Здесь преимущественно используются трехсложные размеры — анапест (строфа 1) и дактиль (строфа 2) с многочисленными гипер- и ли-пометрическими нарушениями внутри стиха. Но, к примеру, в строфе 6, строках 1 и 2, внезапно возникает отчетливый трехстопный ямб.
Все показанные отходы от строгих формальных канонов и принципов, какие характеризовали бы, скорее, русскую, нежели современную английскую систему стихосложения, не приводят к радикальным нарушениям плана выражения в английском тексте и, в целом, не препятствуют естественному и непротиворечивому его восприятию.
Для осмысления содержания стихотворения приведем подстрочник. Вероятные варианты толкования отдельных фрагментов заключены нами в квадратные скобки.
Строфа 1: На этот угол Грант и Вальехо / я вернулся, словно эхо / к губам, которые тогда [в ту пору] / предпочитали слову — поцелуй.
Строфа 2: Здесь ничто не изменилось. Ни / мебель, ни погода. / Предметы в отсутствие человека набирают (ся) / постоянства [зрелости], пятно за пятном.
Строфа 3: Мне холодно. Сквозь огромные запотевшие окна / я наблюдаю жестикулирующих чудаков, / надутых лещей, нагревающих / свой аквариум.
Строфа 4: Разворачиваясь вспять, река / превращается в слезу, реальность — / в воспоминание, которое / способно, словно кончики пальцев, ухватить
Строфа 5: всего лишь хвостик ящерицы, / исчезнувшей в пустыне, / которой так хотелось навсегда остановить / путешественника посредством сфинкса.
Строфа 6: Твоя золотая грива! Твоя загадка! / Сиреневая юбка, худые / Лодыжки! Безошибочный слух, / толкующий слово «читать» как слово «дорогая».
Строфа 7: Под тенью какого облака / бьется сейчас триколор / твоего будущего, твоего прошлого [прошедшего] / и настоящего, воздетый на мачту?
Строфа 8: По каким постельным водам / Ты отважно дрейфуешь к / новым берегам, сжимая в руке бусы, / чтобы удовлетворить дикие требования [запросы дикарей]?
Строфа 9: И все же, если грехи прощают, / то есть, если души «расходятся на равных» / с плотью где-либо, то и это заведение / можно с удовольствием воспринимать
Строфа 10: как приятную приемную загробной жизни, / где, среди задымленной убогости, / святые и грешники делают передышку / и куда мне было суждено прибыть сначала.
Внутренняя формально-логическая противоречивость в смысловом наполнении текста, постоянно соприкасающаяся с невероятностью, невозможностью, неосуществимостью сказанного, заявлена достаточно рано, уже в первой строфе. Герой возвращается в известное ему место, но сравнивает себя с эхом, которое возвращается к губам, некогда занятым не произнесением слов (едва наметившаяся, но тут же отброшенная тема словесного творчества?), но поцелуями (решительно вторгшаяся тема любви), т. е., по сути, к губам безмолвным, беззвучным, а значит, и неспособным вызвать эхо (парадокс следствия, лишенного причины). Помимо этого, совершенно непонятно, о чьих губах ведется речь: мужских, женских, губах неких абстрактных любовников, губах вообще?
