Присматривай за мной - [45]

— Я знаю, ты злишься на меня. Я злюсь на себя. Было так тяжело, Эддисон. Я пытаюсь, но кажется ничего не помогает. А этим утром я вспомнил, что видел Зэндера в больнице, когда твоя мама была там. Я не смог справиться с болью от воспоминаний. Мне жаль. Я знаю, что подвел тебя. Этого больше не произойдет, я обещаю.

Я вижу, как отец нервно трет шею. Мне хочется пожалеть его, но я не чувствую этого. Я знаю, что ему грустно и больно. Я знаю, что он скучает по ней и не знает как еще уменьшить боль, как и я год назад, на кладбище. Я все знаю, но я также знаю, что ничего не могу сделать для него. Я пыталась поддерживать его, я пыталась показать ему любовь, я была рядом с ним и я оттолкнула его. Я сделала все, что могла, чтобы он снова захотел быть здоровым. Ничего не помогло. Все это время я переживала за него и забыла попереживать за себя. Я забыла, что значит выздороветь. Может поэтому я отдалась в свои первые отношения с закрытыми глазами. Я отказывалась видеть перед своим носом. Теперь мое сердце разбито.

— Ты тоже не идеальна. Боже правый, ты пыталась убить себя, Эддисон. Ты пыталась убить себя, а я даже не знал об этом. Я твой отец, и ты даже не сказала мне, — со злостью говорит мой отец, снова выворачивая все наоборот и пытаясь выставить меня виноватой. Я уже проходила это столько раз, что вероятно я могла бы говорить с ним в унисон.

— И чтобы ты сделал, если бы знал? Снова сбежал бы из реабилитационного центра? Напился до смерти? — я нападаю на него в ответ.

— Не говори со мной таким тоном, молодая леди. Я все еще твой отец и заслуживаю уважения.

Я не рассмеялась ему в лицо, хотя хотела. За что, интересно, он, по его мнению, заслуживает уважения? За то, что оставил меня, когда он был больше всего мне нужен? За то, что так сильно испортил свою печень и почки, что я удивляюсь, как его организм способен функционировать и вести нормальную работоспособность.

— Я вернулся. Я хочу проводить время с тобой. Но ты не позволяешь. Я тебе не нужен. Теперь ты маленькая Мисс Независимость и тебе никто не нужен, — злостно говорит он.

— Ты думаешь, я хочу так жить? Ты думаешь, я хочу заботиться обо всем сама? Я так независима, потому что мне приходится так жить. В большинстве своем ты мне не нужен, потому что я научилась все делать сама. Тебя не было рядом. Тебя никогда не было рядом, — спорю я.

— Это было сложное время для нас обоих. Но я делаю все, что в моих силах. Тебе просто нужно быть терпеливой и дать мне шанс справиться с этим. Я собираюсь стать лучше, я обещаю, — говорит он, его голос становится мягче. Его настроение меняется на 180%, как всегда, когда он пьян.

— С меня хватит, пап, — наконец мрачно говорю я. Я разворачиваюсь и иду к двери, понимая, что, возможно, ноги моей больше не будет в этом доме.

— Все будет хорошо, Эддисон, не переживай. Я обещаю, это последний раз, — говорит он мне в след. В это время я открываю дверь и смотрю на двор, в котором я раньше играла в «салки» и лазила по деревьям с друзьями.

— Ты прав. Это был последний раз. С меня хватит, мне не нужен человек, который не может быть со мной, когда он мне нужен. Мы оба сделали много ошибок, когда она умерла. Мы оба делали выбор, который был неверным. Разница в том, что я была ребенком, а ты был взрослым. Теперь мы поменялись ролями, и я больше не хочу так жить.

Я выхожу за дверь и позволяю ей тихо закрыться за моей спиной.

Я пробегаю несколько пролетов по пути к офису доктора Томпсон, иду прямо к двери и стучу. За год, что я хожу сюда, я никогда не записывалась в приемной. В нашу первую встречу она встретила меня в коридоре и сказала, что я могу сразу заходить, вместо того чтобы тратить время в приемной.

Когда на мой стук никто не отвечает, я снова стучу в дверь и зову ее по имени. У меня не назначена встреча, но я все равно надеюсь, что она здесь для всяких неожиданных посетителей. Тем более она всегда говорила, что я могу прийти в любое время. Сейчас мне нужно поговорить с кем-нибудь. Она первый человек, о котором я подумала.

Я прикладываю ухо к двери, чтобы понять есть ли там кто-нибудь. Когда я ничего не услышала, я решила подергать за ручку. Когда я медленно открываю дверь, вид по ту сторону заставляет мое сердце бешено стучать, а мои руки дрожать. Я зашла в пустую комнату и встала посередине. Я поворачиваюсь вокруг себя и думаю, происходит ли это на самом деле или я сошла с ума. Мне нужен ее совет больше, чем никогда. Мне нужны ее бескомпромиссные мудрые слова «все так как есть». Мне нужно поговорить с кем-то, кто понимает меня и может сказать, что, черт возьми, мне делать.

Я не понимаю, что происходит или почему она оставила меня вот так. Это не имеет никакого смысла. Те чувства, которые я испытываю сейчас, напоминают мне о том, как я потеряла свою маму. Она не была моей мамой, но стоя в комнате, в которой я провела так много часов, неделя за неделей, я все еще чувствую боль от потери, глядя, как все исчезло. Нет белого кожаного дивана, нет голубого кресла, нет стола, нет штор, которые нужно опустить, чтобы избавиться от солнца. Нет картин Томаса Кинкайда на стене, нет пятен от кофе — ничего кроме пустой комнаты и пустых стен. Никаких следов кого-либо.