Присматривай за мной - [25]

— Смущать тебя — дело моей жизни. Не перечь мне или я принесу твои детские альбомы, — говорит Мэри, угрожая пальцем.

Я кусаю нижнюю губу, чтобы сдержаться. То, как они общаются, напоминает мне наши с мамой отношения. Мне не по себе.

Зэндер смотрит на меня, смеется над мамиными словами и тут же становится рядом, обнимает меня за талию и притягивает к себе.

— Думаю, пришло время вынести мой шедевр, чтобы все могли сказать мне, какой из меня великолепный пекарь, — громко заявляет он.

Когда мама отходит от нас и идет к холодильнику, Зэндер наклоняется ко мне и нежно спрашивает:

— Ты в порядке?

Удивительно, как хорошо он меня знает и может прочитать меня. Мне должно быть не по себе от того, что кто-то, кого я недавно встретила, может видеть то, что я прячу. Но меня это не беспокоит. Кто-то другой возможно, но не Зэндер. Я надеваю улыбку на лицо и киваю головой.

Его рука соскальзывает с бедра, и он переплетает пальцы с моими, прислоняя меня к столу, где его мама только что поставила торт на большой стеклянной тарелке. По крайней мере, я думаю, что это торт. Это напоминает торт. Он из белой глазури и весь покрыт розовыми точками, которые, видимо, символизируют цветы. На этом схожесть с тортом заканчивается. «Торт» так накренен набок, что я, если честно, понятия не имею, как он держится. На нем столько ямок и бугров, что я задумываюсь, не склеил ли он гору капкейков. Я не хочу смеяться, но невероятно сложно сдержаться. Все стоят вокруг стола, уставившись с непроницаемыми лицами на это чудовище. Его дядя на два дюйма склоняется над тортом и наклоняет голову набок, будто пытается понять, что же это.

— Что, черт возьми, это такое? Это похоже на блевотину кота! — первым тишину нарушает 8-летний брат Зэндера, Люк.

— Люк Эндрю! Следи за языком! — возражает мама.

Она старается сдержать безэмоциональное лицо, чтобы ее младший сын понял, что она говорит серьезно, но все напрасно. Она начинает хохотать, и остальные присоединяются к ней, понимая, что можно не сдерживаться.

— О, да ладно! Все не так плохо! — жалуется Зэндер. В ответ смех становится еще громче.

— Извини, мы не успели перейти к украшению на прошлом уроке, — хихикая, говорю ему. Мама в это время вытирает слезы, выступившие от смеха.

— О, дорогой, ты великолепный доктор, но не пекарь! — смеясь, говорит Мэри.

Я сморю на Зэндера и вижу, как он немного вздрагивает от слов его мамы.

— Ты доктор? — шокировано спрашиваю его. Я тут же чувствую себя не к месту рядом с ним. Может быть, поэтому я старалась отложить на потом расспросы о нем. Теперь я понимаю, почему он все время кажется собранным. Он чертов доктор. Ему двадцать два года, и он доктор. Это вообще возможно? Он что гений? Или типа того? Возможно, все это время он пытался поставить мне диагноз. Я не могу сдержать ощущение, что меня предали. Хотя это моя вина. Я не спрашивала ничего о нем.

— Нет! Я не доктор! — он быстро заверяет меня, когда видит очевидную тревогу на моем лице. — Я наладчик аппаратов рентгена.

Мэри фыркает и слегка поглаживает его плечо.

— Не будь таким скромным! Все намного лучше. Он специалист в рад…

— Мам! В самом деле, это твой день рождения. Ты можешь воздержаться от разговоров обо мне на один день, — говорит Зэндер и неловко смеется. Это помогает её утихомирить.

— Давайте, попробуйте! Клянусь на вкус он лучше, чем на вид. У меня был отличный учитель.

Он наклоняется и целует меня в макушку. Я закрываю глаза, наслаждаясь его близостью. Я отгоняю все негативные чувства. Хотя теперь я знаю, что к длинному списку качеств Зэндера, которые позволяют ему быть более собранным, чем я когда-либо смогу быть, добавилось еще одно.

Не стесняясь, все берут тарелки, пока мама режет на кусочки падающую башню торта. Некоторые люди сидят за столом, другие стоят. Все едят торт и соглашаются, что он на самом деле вкуснее, чем выглядит. Разговор течет непринужденно. Я ловлю себя на мысли, что я вписалась в их счастливую семью и без проблем болтаю и смеюсь с каждым из них. Хотя не совсем прошла боль в сердце от воспоминаний о том, сколько праздников и дней рождения я провела точно так же. Глубоко в голове сидит грусть и сожаление от того, что моя семья так легко развалилась. Клей, который соединял нас, пропал, и теперь мы едва ли общаемся между собой и не собираемся вместе на праздники.

— О, Зэндер, забыла спросить, ты слышал о маме Тины Рэдди? Они только что узнали, что у неё лейкемия, — сочувственно говорит Мэри.

Кусок торта камнем опускается в живот, и я ставлю тарелку на стол рядом с собой.

— Ты ведь ходил в старшую школу с Тиной? — спрашивает отец. — Мы просто встретились с её родителями в ресторане пару месяцев назад. Печальные новости.

Зэндер прочищает горло и подвигает ногу ближе ко мне.

— Думаю, это был сильный шок. Она долгое время чувствовала недомогание, и они сдали некоторые анализы. Мне очень жаль эту семью. Она очень милая женщина, и теперь такое. Я дам им твой мобильный телефон, если у них будут…

— Эй, мы забыли спеть Happy Birthday? — быстро говорит Зэндер.

Разговор о маме Тины Рэдди забыт, все собрались вокруг мамы, чтобы спеть ей песню. Но вред уже нанесен. Я стою здесь, на кухне родителей Зэндера и думаю о том дне, несколько лет назад, когда мы получили такие же новости.