Присматривай за мной - [17]

К сожалению, у вселенной есть забавный способ узнавать, когда я позволяю унять своего внутреннего охранника. Как только я собираюсь спросить Зэндера о его работе, мой iPod начинает играть навязчивую мелодию — ту, которая мне слишком знакома.

— Это отличная песня. Ты слышала версию в исполнении Джона Кэша? — спросил Зэндер.

Я слишком занята. Меня затягивает воспоминание. Воспоминание, из-за которого я роняю свою миску с маслом. Я сжимаю руки на груди, чтобы успокоить боль в сердце и остановить воспоминание о том дне, о котором я стараюсь никогда не думать. Теперь невозможно выключить мой внутренний переключатель эмоций и все отключить. Рядом с Зэндером мой переключатель сломан.

Я включаю громкость в моей Honda Civic на полную. Мы с моей лучшей подругой едем в школу. Я за рулем. Прошлой ночью мы ночевали у неё дома. Вчера был последний учебный день перед рождественскими каникулами, поэтому мама разрешила мне остаться у нее на ночь.

— О боже. Я ненавижу эту песню. Она очень депрессивная. — Кейси перекрикивает музыку.

— Ты больная! Это же Hurt группы Nine Inch Nails. Она офигенная! — возражаю я и начинаю подпевать.

На половине припева, когда играет самая тихая часть песни, посреди приборной панели звонит мой мобильный телефон. Я торможу возле знака «стоп» и хватаю телефон, замечая три пропущенных вызова от папы.

— Привет, папа. Что случилось? — поднимаю трубку и делаю громкость тише.

— ЕЁ БОЛЬШЕ НЕТ! О БОЖЕ, ЕЁ БОЛЬШЕ НЕТ! — мой папа кричит в трубку.

Я никогда не слышала, чтобы папа так кричал. Мой желудок скручивает, когда я слышу всхлипы в его голосе, пока он кричит и плачет.

— Папа, о чем ты горишь? Что происходит?

Кейси наклоняется и вопросительно смотрит на меня. Я только качаю головой. Понятия не имею, что происходит. Я до смерти напугана.

— Твоя мама, о боже, думаю, твоей мамы больше нет. О боже. Господи, помоги мне, — плачет отец.

— ЧТО? Папа, о чем ты говоришь?

Мои руки трясутся. Я чувствую, как Кейси обхватывает меня за плечи.

— Я не могу разбудить её, Эддисон. Я думаю, она умерла. О господи Иисусе. О боже.

Я задерживаю дыхание и сильно сжимаю челюсть, чтобы не сорваться в трубку. Он в истерике, и я не могу понять, что он говорит.

— Я еду домой. Прямо сейчас я еду домой. Хорошо, пап? Я скоро буду дома! — заверяю его.

Он продолжает плакать и несвязно бормотать о том, что её больше нет. В ухе раздается сигнал отсоединения. Я смотрю на телефон.

Этого не может быть. Это не правда. Вчера вечером я видела её, и она была в порядке. Она была здорова и отлично выглядела. Мы разговаривали о рождественском печенье. На прошлой неделе она получила результаты терапии от своего онколога. Все чисто. Мы отпраздновали вторую годовщину её ремиссии. Это неправда, неправда, неправда.

— Эддисон, что случилось?

Я подпрыгиваю от голоса Кейси. Я забыла, что она в машине. Я медленно поворачиваюсь к ней и смотрю на неё. Я не хочу произносить это в слух, не хочу поверить в реальность происходящего.

— Думаю, мамы больше нет. Я... я думаю, она умерла.

Кейси задерживает дыхание и глазеет на меня. Слезы скатываются по её щекам. Я не могу плакать. Я не могу поверить, что это правда. Это неправда.

— Это неправда, неправда, неправда, — шепотом повторяю себе.

Мой мобильный снова звонит, и я незамедлительно поднимаю трубку. Всем сердцем надеюсь, что это чья-то жестокая шутка, что кто-то подшутил надо мной.

— Эддисон, этот тётя Кэти, — мягко говорит тётя. Я слышу слезы и печаль в её голосе, но не обращаю на это внимание.

— Что происходит? Ты говорила с папой? Это не правда, да?

Моя тётя всхлипывает, и я сжимаю глаза.

— Тебе нужно приехать домой, дорогая.

Я передаю телефон Кейси, даже не отвечая ей. Я слышу, как Кейси мягко разговаривает с моей тётей, но не обращаю на это внимание. Песня все еще играет по радио. Я слышу лишь слова Кейси о том, что она слишком депрессивная, сказанные минуту назад.

Все, кого я люблю, в конце концов, умирают.

Я наклоняюсь, кладу голову на руль и кричу так громко, насколько могу. Я кричу, пока не срываю голос. Я кричу, пока я не перестаю слышать все кроме собственного голоса, отдающегося в голове.

— Эддисон, эй, ты в порядке. Шшш, ты в порядке. Я здесь, Эддисон.

Успокаивающий голос Зэндера над моим ухом возвращает меня в реальность. Что-то есть в этих словах. По телу бегут мурашки о того, как он это произносит. Он уже говорил эти самые слова раньше. Я уверена. Но это невозможно. Я помню каждый наш разговор, каждое произнесенное слово. Что происходит со мной? Что со мной не так?

— Кажется, я схожу с ума, — шепчу ему, наконец, обретая голос. Моё горло саднит, и я смущаюсь. Мне знакомо это чувство. Должно быть я кричала.

— Все в порядке. Все мы немного сумасшедшие, — он нежно уверяет меня, притягивает меня к себе и целует в лоб.

Неожиданно я замечаю, что мы сидим на полу кухни в луже смеси ингредиентов для пирога. Мои джинсы измазаны смесью. Так как Зэндер рядом со мной, его джинсы и обувь тоже в смеси. Я в ужасе от того, что это снова произошло. У меня давно не было подобных приступов. А за время знакомства с Зэндером это случилось дважды.

— Извини, о боже, извини. Я такая идиотка, — стыдливо заявляю. Глаза щиплет от слез. Я высвобождаюсь из его объятий и пытаюсь встать, чтобы убежать и спрятаться где-нибудь в туалете и никогда больше с ним не встречаться.