Прискорбные обстоятельства - [27]
Надо сказать, этот Кукса несколько лет назад развелся с женой, но продолжал жить с ней под одной крышей. Было это хитростью, дальновидным замыслом или семейный разлад случился на самом деле, мне неведомо. А вот ведь надо бы знать, поскольку после развода жена Куксы Леся Анатольевна всерьез занялась бизнесом: оформила в аренду помещение бывшей книжной лавки и открыла в нем дамский магазин. Признаться, это был неплохой магазин: однажды я побывал там с женой и выложил энную сумму денег за несколько занятных безделиц, которые столь необходимы в повседневности женскому полу. Малознакомая мне в ту пору Леся Анатольевна неусыпно ходила за нами следом, предлагала и расхваливала товар и краем глаза заглядывала мне в кошелек. А через день-два после того Кукса как бы ненароком завел разговор о том, что хорошо бы перед пенсией изловчиться и стать на ноги, завести свое дело (через знакомых или друзей, или, на худой конец, развестись с женой и через нее вести дела, потому как нам, прокурорам, законом запрещено заниматься бизнесом). Я согласился: в самом деле, за три десятка лет, отданных прокуратуре, почти ничего не скопил на черный день, а потому хорошо бы…
«Тогда подключайся! — деловито взялся за меня Кукса. — Мы с Лесей Анатольевной открываем в супермаркете еще и бутик: то да се, одним словом — “Все для любимой”. Только со средствами пока туго, а время поджимает. Ты вот что, бери валютный кредит, не менее десяти тысяч “зеленых”, я тебе устрою — по льготному тарифу… Не бойся, весь Запад живет в кредит и процветает! Оформим на Лесю, чтобы все по закону… И в светлое будущее! Не вышло с коммунизмом, станем буржуями».
«Вот тебе раз! Бутик!» — взволновался я вздорной мыслью.
Но обычная моя осторожность охладила меня: а ну как из всей этой затеи выйдет пшик, а деньги будут вложены, — как я стану рассчитываться с банком? Продам машину, дом? Стану посмешищем? И хотя тот, авантюрный голос издевался над моими опасениями: мол, кто не рискует… эх ты, всегда будешь на задворках… тогда как другие, и этот Кукса… и такое прочее — я благоразумно сказал, что подумаю.
«Как знаешь, — разочарованно вздохнул змей-искуситель. — Только ведь поздно будет. Бизнес не любит нерешительных».
Но прошло полгода, грянул экономический кризис, и, как-то проходя мимо знакомого дамского магазина, я увидел на дверях замок и пустые, пригорюнившиеся витрины окон. А еще через какое-то время Кукса стал шептаться в коридоре у окна кое с кем из коллег женского пола, с которыми водил дружбу. Шепот перетекал в разговор на повышенных тонах, и до меня долетали обрывки фраз: «Ведь ты обещал!.. Каждый день — звонки из банка!.. Меня муж чуть не убил, когда узнал…» И монотонный отклик: «При чем здесь я? Договор был с Лесей Анатольевной, она твоя подруга, вместе на море ездили, в Турцию, — значит, спрашивай у нее…» И снова вскрик: «Так ведь ее нигде нет, телефон отключен. Она прячется, прячется! Как знаешь, но если не вернешь денег — я пойду к областному прокурору».
Потом до меня дошли слухи, что в связи с жалобами о мошенничестве, неофициально поданными прокурору области тремя женщинами в погонах, Куксе едва не указали на дверь, но Леся Анатольевна вовремя изловчилась, получила новые кредиты на других доверившихся ей лиц и таким образом погасила предыдущие кредиты, взятые для нее, как впоследствии смеялись в «управе», тремя жертвами «МММ»…
13. Курватюк и не только
После обеда меня вдруг вызывает заместитель прокурора области Курватюк, курирующий работу отдела. В свое время я небезосновательно дал ему прозвище Подгузник, и оно прочно приклеилось к курирующему заму. С этим Подгузником я пребываю в состоянии длящейся годами холодной войны: он пытается меня сожрать, но не может, я, в свою очередь, подчеркнуто равнодушен к его наскокам и начальственному виду. Иногда только, не в меру расслабившись, думаю: чем не угодил? Ведь не подлец, не подсиживаю, не подставляю. Иное дело, что и в зад не целую — так на то найдутся охочие. Или я не вписываюсь в систему? Это просто счастье у меня такое: уже скоро три десятка лет, как не вписываюсь. Прочие, разные и всякие, которые благополучно в свое время вписались, давно уже на заслуженном отдыхе, а я все не вписываюсь, не вписываюсь…
В какой-то степени Курватюк из их числа: не спеша рос по службе, потом вдруг разбежался и по недоразумению добежал до генеральских погон. Но вскорости весь пар вышел, и теперь он дослуживает в заместителях, степенно, не надрываясь, с ежедневными прогулками в рабочее время до ближайшего рынка, где он любит походить по рядам, прицениться, пощупать яблоки, поторговаться за кусок сала или килограмм мандаринов…
Еще он любит пить на работе чай: сам заваривает, наливает и степенно отхлебывает из большой чашки с угрожающей надписью белым по черному полю — «Босс». Поэтому требует, чтобы в дверь стучали, — наверное, опасается плеснуть от неожиданности кипятком на брюки. Я иногда игнорирую это требование, и он молчит, надувается, смотрит исподлобья и роется, ищет в поданном на подпись документе какой-нибудь изъян. Если находит — становится суров и принципиален, если нет или время идти на базар — скороговоркой брюзжит: то ему кажется, что Дурнопьянов больше положенного дымит в курилке, то Мешкова не было на занятиях в последнюю среду, то бумагу ему подали без моей визы.
С обаятельным прокурором Евгением Николаевичем Михайловым читатели уже знакомы по первому роману дилогии, ему посвященной («Прискорбные обстоятельства», «Время», 2019). И не просто знакомы, а прониклись к нему симпатией и сочувствием – о чем многие написали и высказались. Нередко задаваясь вопросом: откуда он такой взялся – тонкий, честный, думающий, страдающий? Ответ можно найти во втором романе, в котором вопреки хронологии профессиональная биография героя начинается. Автор к своему герою этой поры куда более строг.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Если и сравнивать с чем-то роман Яны Жемойтелите, то, наверное, с драматичным и умным телесериалом, в котором нет ни беспричинного смеха за кадром, ни фальшиво рыдающих дурочек. Зато есть закрученный самой жизнью (а она ох как это умеет!) сюжет, и есть героиня, в которую веришь и которую готов полюбить. Такие фильмы, в свою очередь, нередко сравнивают с хорошими книгами — они ведь и в самом деле по-настоящему литературны. Перед вами именно книга-кино, от которой читатель «не в силах оторваться» (Александр Кабаков)
Это вторая книга Яны Жемойтелите, вышедшая в издательстве «Время»: тираж первой, романа «Хороша была Танюша», разлетелся за месяц. Темы и сюжеты писательницы из Петрозаводска подошли бы, пожалуй, для «женской прозы» – но нервных вздохов тут не встретишь. Жемойтелите пишет емко, кратко, жестко, по-северному. «Этот прекрасный вымышленный мир, не реальный, но и не фантастический, придумывают авторы, и поселяются в нем, и там им хорошо» (Александр Кабаков). Яне Жемойтелите действительно хорошо и свободно живется среди ее таких разноплановых и даже невероятных героев.
Если тебе скоро тридцать, тебя уволили, муж завел любовницу, подруги бросили, квартиры нет, а из привычного в жизни остался только шестилетний ребенок, это очень смешно. Особенно если тебя еще и зовут Антонина Козлюк. Да, будет непросто и придется все время что-то искать – жилье, работу, друзей, поводы для радости и хоть какой-то смысл происходящего. Зато ты научишься делать выбор, давать шансы, быть матерью, жить по совести, принимать людей такими, какие они есть, и не ждать хэппи-энда. Дебютная книга журналиста Евгении Батуриной – это роман-взросление, в котором есть все: добрый юмор, герои, с которыми хочется дружить, строптивый попугай, честный финал и, что уж совсем необходимо, надежда.
Многие из тех, кому повезло раньше вас прочесть эту удивительную повесть Марианны Гончаровой о Лизе Бернадской, говорят, что не раз всплакнули над ней. Но это не были слезы жалости, хотя жизнь к Лизе и в самом деле не всегда справедлива. Скорее всего, это те очистительные слезы, которые случаются от счастья взаимопонимания, сочувствия, нежности, любви. В душе Лизы такая теплая магия, такая истинная открытость и дружелюбие, что за время своей борьбы с недугом она меняет жизнь всех, кто ее окружает. Есть в повести, конечно, и первая любовь, и ревность, и зависть подруг, и интриги, и вдруг вспыхивающее в юных душах счастливейшее чувство свободы. Но не только слезы, а еще и неудержимый смех вызывает у читателей проза Гончаровой.