Пришедшие издалека - [41]
Императорские пингвины расположились на морском льду. Путешественники спускались, петляя между неприступными белыми преградами, под нависшими базальтовыми скалами, проползли через узкий туннель в огромной ледяной глыбе. До колонии добрели в сумерках.
— Я полагал, что здесь две-три тысячи птиц, как было во времена «Дискавери», а их не больше сотни, — сказал доктор Уилсон. — Однако уже темнеет, поспешим.
Лишь немногие птицы насиживали яйца, держа их между лапами и прижимая к брюшку. Некоторые пингвины таким же способом нежно лелеяли округленные куски льда — имитацию яиц.
— Как силен у этих птиц инстинкт продолжения рода, — заметил Черри.
Путешественники убили трех пингвинов, содрали с них шкурки с подкожным слоем жира. Подобрали несколько яиц для биологических исследований. Возвращаясь в полном мраке, чуть не заблудились.
Найдя свое снежное пристанище, сразу залезли в спальные мешки. Ураган разбудил людей. Ветер сносил с кровли белые глыбы и камни. Парусина вздувалась, натягивая веревочные крепления до предела. Что будет с палаткой, в которую убраны часть снаряжения и некоторые приборы? Все это они пристроили к одной из наружных стен и обложили камнями. Но сильнейший порыв ветра унес палатку…
— Крыша продержится тоже недолго, — сказал Боуэрс.
Они попытались надежнее укрепить парусиновую кровлю, но и ее сорвало, понесло. Всех мгновенно завалило снегом, они снова нырнули в мешки. Удастся ли добраться домой, на зимовку? Ничего нельзя сделать в такой шторм…
Исследователи не знали, что их товарищи на острове Росса в это время отметили наибольшую скорость ветра. А на мысе Крозье шторм, по-видимому, был еще сильнее.
Боуэрс высунул голову:
— Мне отлично.
— Все в порядке… Правильно! — откликнулись друзья, дрожащие от стужи.
Буря утихла после полудня. Путешественники развели огонь. Больше суток они ничего не ели.
Им повезло: Боуэрс отыскал среди камней палатку, почти не поврежденную. Пошли к острову Росса. Пурга задерживала. Спальные мешки отяжелели по меньшей мере вдвое; они настолько промерзли и затвердели, что их нельзя было согнуть, не сломав кожи. Носки, меховые сапоги, рукавицы тоже обледенели и не оттаивали даже ночью, когда путешественники пытались отогреть их своим телом.
После пятинедельного отсутствия они вернулись на мыс Эванса. Но в каком виде! Скотт и другие зимовщики никогда не видели столь измученных людей: лица в морщинах, шрамах, глаза тусклые, на побелевших руках странные складки, все трое похудели. Как они избежали обморожения?!
— Черри досталось тяжелее, чем нам, но он ни разу не падал духом, — засвидетельствовал Уилсон.
О себе доктор, как всегда, умолчал.
Скотт писал в дневнике: «Лучше всех выдержал испытание Боуэрс. Я считаю его не только самым бесстрашным, но и самым выносливым из всех полярных путешественников… Уж подлинно, мал, да удал… Это предприятие — один из удивительнейших подвигов в истории полярных стран. Люди не убоялись ужасов полярной ночи, не убоялись сразиться с невообразимыми морозами и свирепейшими снежными бурями… Это ль не геройство? Поход к мысу Крозье обогатил наше поколение таким сказанием, которое, нужно надеяться, никогда не будет забыто».
Он отложил перо. Лицо капитана осветилось лучезарной улыбкой, хорошо знакомой давнишним друзьям Кона и необычайно украшавшей его. Но это продолжалось недолго. Улыбка исчезла, ее место заняло выражение глубокой заботы.
НОРВЕЖЦЫ В ПУТИ
— О нашем трансполярном дрейфе писали так много, что нет необходимости повторяться, — уклончиво сказал он.
— Маршрут не изменился?
— Нет, «Фрам» пойдет Атлантическим океаном на юг… В пути сделаем остановку, чтобы пополнить запасы пресной воды, а затем возьмем курс к мысу Горн.
Августовским вечером 1910 года экспедиция вышла в рейс протяжением около 30 тысяч километров. На судне было девятнадцать человек. Девяти предстояло зимовать на Великом барьере, пятерым — совершить исторический поход к Южному полюсу, но знали об этом пока лишь сам Амундсен и капитан Нильсен.
Даже Хельмер Хансен и Адольф Линдстрем, спутники Амундсена в экспедиции «Йоа», были убеждены, что «Фрам» стремится к Берингову проливу, а оттуда пойдет в Арктику.
— Удивительное дело, Хансен, — сказал приятелю Линдстрем. — Чего ради мы везем чуть ли не сотню собак, разве мало их на Аляске? На судне свободного местечка не осталось, а вой на всю Атлантику.
— Ладно, допустим, что начальник хотел иметь эскимосских собак из Гренландии, — отозвался Хельмер Хансен, числившийся в секретном списке пяти участников будущего похода к Южному полюсу. — Но не пойму я, зачем мы взяли домище — с тройными стенами, двойной крышей, здоровенной плитой, десятью койками! Неужели его поставят на плавучие льды, в море? Чудно! Спросить бы у лейтенанта Преструда…
— Спрашивал я, когда грузили части дома, а Преструд буркнул: «Так нужно!»
— Ну, стало быть, он и сам не знает.
Амундсен проведал, что его офицеры оказались в неловком положении и пригласил к себе лейтенантов Преструда и Ертсена:
— Обещайте, что никому не обмолвитесь, даже не намекнете о плане, с которым я вас ознакомлю.
